У заброшенной часовни в лесу

Птицы взмывают над древней часовней,
Уставились окна в озерную гладь.
На страже былого застыла безмолвно
Глухая лесная угрюмая рать.

Тот остров с часовней, сосны, березы,–
Свидетели счастья, любви иль измены?
Какие невзгоды, ненастья и грозы
Видали кирпичные старые стены? –

Строго внимали чинным молитвам,
Порывистым слезным девичьим словам?
Стенаньям потрепанных в жизненных битвах
Мужей седовласых, их чопорных дам?

Давно по музеям хранятся распятья.
Нас мало  тревожат лики застывшие.
И мы за грехи не боимся проклятья, 
Когда-то такие часовни прикрывшие.

… Над омутом чёрным мелькают стрижи.
Теперь мы не верим ни в чёрта, ни в Бога,
 У нас  в этой жизни свои виражи.
Но зачем же сюда  нас приводят дороги?

Под джинсо-нейлоновой  прочной «корой»
Мы носим, как предки, обычное сердце:
Оно и ликует, и плачет порой,
Но разве те слезы утрешь полотенцем?

Тут мы у свидетелей  древних страстей,
 У руин почерневших в лесной глухомани,
Вдали от безумных больших скоростей,
В раздумьях с собой очищаемся сами.