Тойота

(первый рассказ)

I

Жила-была девочка. Украино-тувинских корней в неполной семье росла, отца не помнила и брата опекала на три года себя младше. Мама, работавшая по музыке в детском саду, любила детей спокойно, самозабвенно и терпеливо, и личную жизнь свою устроить не пыталась: постепенно её  стали считать «не от мира сего», даже слегка «тронутой» - то смотрит невидяще в окно, не реагируя на обращения,  то танцует в фонарях и листопаде, напевая арии классических опер, то вдруг засмеётся заливисто ни с того, ни с сего…

Девочка же (звали её кстати Таей, Таисией то есть) характером отличалась упрямым, нравом дерзким, а поведением рисковым и вызывающим. Резкая, стремительная, слегка угловатая, не расставалась со скейтом и толстым чёрным маркером, которым любила презабавно отредактировать в обилии расклеенные повсюду постеры или придать немного явно недостающей натуралистической прямоты облику кандидатов в мэры-депутаты… Приятели, райдеры уличные, со предвкушением: - Тойота, креатни! - Встанет, прищурится… И несколькими штрихами или буквами – Ого! Отрыв башки! – Штырёво! - Получалось всегда неожиданно, смело, свободно. Хотелсь ей и уоллпэйнт-граффити, да краски аэрозольные, сука, дорогие… Но пару раз всё же сделала, подарили  пацаны краски на день варенья; резко-изящного японского журавля и Виктора Цоя и сейчас можно видеть на серых панельных улицах серого панельного жилмассива…
Брат пока что рос тихим, книжным и больших забот не создавал.

Пока не попала случайно в школу карате-до. Её поразило сочетание скромности, даже смирения со взрывной мощью. Дисциплина не для видимого порядка, а для взращивания и освобождения собственной силы духа! И тела. Брата привела,но ему это было неинтересно. Сама начала заниматься со рвением и энтузиазмом, но строгий сэнсей быстро понял, что нужно именно ей. И скоро тренировки стали для неё особой формой работы самосознания. Ближе к медитативной, когда времени не замечаешь, но по выходе всё видишь не так, как до этого. Быть внутри и смотреть как бы со стороны, естественность концентрации без сосредоточенного напряжения, игра с тенью – тенью собственной укоренённости в ощущениях и эмоциях… Результаты должны были окрылить, но дальше КМСа не пошла, сказала: не хочу побеждать, чтобы доказывать себе и другим. И сэнсей не напрягал: видел, что спортивная мотивация здесь почвы не найдёт.  Другое…

Её чёрную бейсболку с красным знаменитым автобрендом часто видели на рок-концертах и уличных данс-тусовках, а учёбе (дававшейся ей легко) она часто предпочитала приработки типа разноски рекламных газет или в автомойке,  скопила к 16ти годам на скутер – стала курьерить и развозить пиццу. Что она там себе думала – кто знает.

- Хм,  японка, а глаза серые, и вместо суши пиццы подогнала. – А может, она гейша? – Ага, итальянская… - Вскользь брошенный взгляд на обладателя стального ехидного тенорка владельца СТО, решившего что-то там отметить с приятелями под пиццу, оказался… да, роковым, хотим мы того или нет.  Мурррашшки…

Впрочем, этот быстро всё просёкший сын рецидивиста, стритрайсер  и околокриминально-незевающий к выгоде своей двадцатилетний альфамачо был совсем не глуп и делал всё, чтобы избежать залёта. Поначалу Санни (Александр) был увлечён и нежен, радостно и гордо поражал бесстрашием и широтой натуры, она же «плыла в сиропе событий», полнота счастья казалась ей естественной заслугой чистоты души и смелой открытости миру.  Они, где бы ни появлялись, приковывали взор, так круто смотрелись и подходили друг другу. Чёрная кожа, банданы, огонь в глазах… Умопомрачительный полёт-песня в клубах и дансингах, покорный сильным маленьким рукам на твёрдом руле всей своей неизмеримой утробной звёрр-рростью райс-кар, необъятное августовское небо с амурными золотыми стрелками падающих звёздочек… Вот это настоящая жизнь! Голливуд, короче. Но…

Где-то через полгода их комета вошла в плотные слои. Санни разбил машину, «попал на бабки» крутым дядям и продал СТО. Друзья, что раньше были неразлей-вода, подевались все куда-то, начал бухать по-чёрному, стал зол и агрессивен. А потом пришёл Хмурый.

II

…
- Если ты меня ещё раз так назовёшь…
- Ну прости, ну погорячился я вчера, ты же видишь, как мне сейчас тяжело… Ну накатило что-то, как затмение прямо… Ты не знаешь, а у меня как разрывается, выкручивается всё внутри иногда… Мне от света больно даже… не могу себя контролировать… Ну ты же знаешь, как я тебя люблю, ну иди сюда…
Зеленоватый, со спутанными сальными волосами и страшно блестящими ввалившимися глазами, Санни попытался встать. Хриплый язык шершаво царапался с губами.
- Денег больше не дам.  Сам говорил – настоящего не сломаешь.
- Я не сломался! Поднимусь, вот увидишь! Мне надо просто переждать, успокоиться… Период просто страшно тяжёлый, ты же видишь, какие проблемы… Жесть, вот какая жесть, разве я заслужил?… Не оставляй меня, без тебя, без твоей любви я пропаду… Только ради тебя и буду зубами цепляться, поборю всё, ведь ты  в меня веришь?…

Его пошатывало, но движения стали более уверенными.
 - Я сок принесла, витамины. Давай, я ванну наберу…
- Нет! – Его вдруг затрясло, он рухнул на кресло – Сердце выпрыгивает, вдруг встанет… Жадно, грубо вскрыл сок, хлебал долго, утёрся. - Дай на чек, я сбегаю, а завтра… Я, Тоечка моя сладенькая, работу нашёл! Мне тут предложили…
Его лоб покрылся испариной, но глубоко и ровно задышав, он стал понемногу розоветь.
- Ни за что. Тяжко – так я лучше в больницу тебя отвезу, там Рая-соседка  сегодня в приёмнике… Я хочу тебя живого, светлого и доброго, как раньше. Там детоксикацию проведут, успокоительные дадут. Полежишь несколько дней, придёшь в себя. Сам говорил, спать не можешь…
- Спятила! чтоб на учёт поставили!? И права накрылись? Так переломаюсь, ради тебя, ради нашего будущего всё вынесу. Счас передохну вот… - и стал натягивать ботинок.
- Ты куда намыливаешься, а?
- Ну сгоняю за угол, это пивасика для расслабы… я пойду завтра… Мне недавно предложили… Завтра к Монтане пойду, ему как раз спец сварной нужен, рамы чопперам варить… и по краске… Только надо, чтобы руки к завтрему не дрожали… Вот и…

Вместо того, чтобы запереть дверь, Тойота заворожено, как впервые увидев, с ужасом и отвращением смотрела на своего «великолепного и единственного», который внезапно предстал тёмным шевелящимся гигантским насекомым, пауком, чьи хитиновые сочленения и грани приводят в движение не воля, инстинкт или разум, а неведомая сила всепроникающего чёрного морока, выжигающего мертвящей властью своей всё сердечное и тёплое, всё чистое и возвышенное, жадными равнодушными жвалами перемалывающего любые мечты и надежды, превращающего всё в остывшие кости-угли, в развеиваемую ветром золу…
Когда Санни стремительно и неуклюже рванулся в прихожую, она не сразу пришла в себя. Потом бросилась вслед бухающим внизу и хлопнувшей безжалостно…

III

…успела увидеть, в какой подъезд юркнула чёрная корявая фигурка. Спринт. Жёлтые лампочки. Мягкими кроссовками ракетой-обезъяной за перила упруго - вверх. Ровное глубокое ритмичное дыхание. На пятом спина в проёме. - Санни! – Спина попыталась провалиться, исчезнуть, но она скользнула за ним. Заросший амбал в тельнике  толчком захлопнул дверь и отступил на два шага в коридор. Свет из кухни и туалета, минуя его угрожающую плотную фигуру, позволял ему без помех рассмотреть гостей.

– Бабки принёс? – Говорил он тихо, но голос был неприятно высокий и какой-то напряжённый.
- Нет, Марыч, сейчас нет ничего. Но меня на работу берут, будут, будут бабки вот скоро, может, завтра уже. Дай чек, помираю! Я же всегда отдавал, не заржавеет! Тойота с удивлением вслушивалась в заискивающе-вымогающие интонации Санни. Воняло бычками, уксусом и какой-то химией.
– Нет, значит вали, я не мать Тереза. И чего её с собой притащил? Ты за неё отвечаешь?
– Марыч, чё гонишь, ты же знаешь, это моя… Ну последний раз дай в долг, у меня башню срывает! Клянусь, завтра отдам!
– Ты мне уже гайку рыжую должен. Целку не строй: где ты, а где завтра. А может, у неё бабки есть? Тойота почувствовала, как внутри неё что-то натягивается. Как струна на гитаре: колок понемногу ещё, ещё…
- Тойка, у тебя есть? Надо–то всего… Санни деревянно улыбался и протягивал к ней тёмные, деревянные руки.
– Ого, в ушках золотишко… Марыч был явно неравнодушен к жёлтому драгметаллу.
– А что, может, она и расплатится, и кайфанёт с нами? Золотце, кайф зачётный, не пожалеешь!  Жлобяра, чуть отодвинув Санни плечом, шагнул к ней и схватил правой за полу куртки, потянул к себе. Естественно, уверенно так. А ведь тут, на продавленном диване или на полу… Похоже, не раз и не два… а могут привязать к батарее и вкалывать дурь в вену несколько дней, посылая смс-ки родичам, что у подруги… Всё это пронеслось в её голове за долю секунды.

– Марыч, ты чё там застрял?- из конца коридора развинченно вышатнул щуплый в кепке.
– Глохни в зад. Лучше глянь, пиво есть ещё? Амбал полуобернулся назад и ослабил хватку.
Это было очень быстро и на танец совсем не похоже. Помог Тойоте и фактор неожиданности. Левая рука бьёт вниз по правой противника, вырывая полу куртки, затем делает несильный, но хлёстский по типу каги-цуги, только в угол челюсти. Одновременно слегка как бы подавшись назад, создавая иллюзию отступления – группировка, занимающая не больше времени, чем надо амбалу, чтобы вновь повернуться к ней и податься чуть вперёд. Тут сразу, навстречу мощный ура-цуке правой от бедра и спины в подбородок, кин-гери снизу в пах, ещё раз каги-цуги слева и с подпрыжком маваши-гери в челюсть. Тойота не стала совершать типичной ошибки: начальный удар головой в лицо часто бывает неточным, скользящим при движении превосходящего ростом противника, и вместо нокаута, болевого шока враг получает взрыв адреналина в крови и ярость. А связки ударов отрабатываются в разных комбинациях в любой школе карате, это стандартная практика.

Одновременно заныли пальцы и локоть справа, и жлобяра осыпался навзничь, задевая и роняя что-то стеклянно разбивающееся в глубине квартиры. Шаг назад, второй, нащупана и распахнута дверь, вытянут ошарашенный и почему-то сопротивляющийся Санни.
– Тойка, ну что же та наделала!  Она его сначала не понимает. Санни начинает всхлипывать и сползать по стенке в жёлтом свете мутной подъездной лампочки, на неё не смотрит. Тойота приближается, заглядывает ему в лицо
– Санни?.. Маленькие золотые серёжки-катаны, подарок ей от него на день рожденья, покачиваются тихонько перед его зрачками. Тойота смотрит несколько секунд. Для Санни они длиннее ночи без кайфа.
- Прощай, Санни. Она сразу отстраняется и убегает не огkядываясь. Санни с трудом поднимается и скребётся в хату-точку.

Потом были пожарные, телевидение (случайно, за расчётом пожарным увязались по знакомству), милиция, суд, сроки. А тогда Тойота забежала домой, обняла сидевшую без света у окна мать. Та как поняла: - Всё? Конец? – вместо ответа разрыдалась, завыла тоненько у неё на плече. – Больно? Пройдёт. Плачь, плачь громче… Тая, тая, не растаешь…

IV

Через месяц были экзамены, на выпускной не пошла. За следующие две недели Тойота продала золотые катаны и скутер, попрощалась с мамой и братом и уехала в соседний мегаполис.  Поступила в архитектурный институт (ну сейчас Строительная Академия, а как же).
В общаге её соседками по комнате оказались эфирное блондинистое голубоглазое создание и крепенькая кудрявая еврейка из Баку. Эфирное создание приволокло с собой зверовидную электрогитару, кучу дисков со смертями-черепами и бумбокс. – Меня Алла зовут – сказало создание.
– А ты где на гитаре играешь?
– Я на ударных играю. В группе. Алла виновато улыбнулась, достала тонкую сигарету. Ветер  теплом гулял из окна в дверь и по длиннющему коридору.
– Драм-машина… - глаза блеснули с непонятным выражением
- Гитара так, для общего развития.
– И барабаны притащишь?
– Не ссыте, подруги. Репетируем мы в морге.
– В морге?!
– Там акустика – улёт! Наш один там подрабатывает, сторожит ночами ну и… санитарит.
– Воздыхатель? Чёрненькая кошачьи прищурилась.
– Не, он клавишник.
– А работает он где?
 – Вышибалой в баре. Ну и играет всякую лабуду.
– Меня зовут Эстер, можно Эся. Девчонки, у меня есть изумительный кофе! Наш, здесь такого днём с огнём!
Посланница знойного Юга затолкала в угол швейную машинку, томики «серебряного века» и стопку модных журналов, вытащила маленькую электрокофеварку и замерла. Чашечки? В резкие полноватые губы просился палисандровый мундштук с египетской папиросой.
– Я хорошо шью. Решила вот дизайнерское образование получить. 
– Модным кутюрье заделаешься? 
- Алла кривовато ухмыльнулась.
– Стану.
– Чёрные бездонные глаза смотрели без улыбки. 
– А ты?
– Таисия. Тая. Была Тоя… Буду строить станции метро.
– Как Бутусов? 
- Эся и Алла спросили в один голос, живо переглянулись и прыснули.
– Нет, как я. И вокзалы…

2009