Притча об отравленном колодце

Когда-то в незапамятное время,
В подлунном и далёком далеке,
В пустынном месте проживало племя
В уютном и цветущем городке.
Правитель был у племени не старый,
Но мудрый, прозорливый, - как отец,
Решал он споры меж людьми и свары,
А в битвах был отменный молодец.
Народы царств соседних, косо глядя
На этот благоденственный придел,
Мечтали о таком же точно граде,
Где злоба с бранью были б не у дел.
Ещё предметом зависти колодец
Служил, что был наполнен до краёв
Водой чистейшей, ведь любой народец
За воду биться был всегда готов,
Особенно, когда кругом пустыня.
Вода – богатство, жаль, что невдомёк
Нам, современным идиотам ныне,
Что драгоценен каждый ручеёк!
Итак, тот город с вырытым колодцем,
Что вожделенным был для вражьих царств,
Сиял меж ними, словно в небе солнце,
И возбуждал в них сонмища мытарств.
Но ненависть выплёскивалась даром,
Никто не знал, как извести народ,
Где есть владыка, неподвластный чарам,
Который из колодца воду пьёт
Со всеми вместе, празднует с народом,
И делит с ним и радость, и беду…
Где видано такое, если сроду
Соседи знали подлость и вражду?
Кумекали и так, и этак, после
Отправили гонцов во все концы
И пригласили чёрных магов в гости,
Поскольку в кознях лучшие спецы –
Как раз все те, кто знается с чертями.
И собрались по зову колдуны.
Поворожив крысиными хвостами
При виде полной на небе луны
И прочитав с полтысячи заклятий
Над склянкой с чем-то мерзким, взяли мзду
И расползлись по свету. Этих татей
Всегда имеют сволочи в виду.
Правителю страны с колодцем дивным
Приснился ночью странный вещий сон,
Что кто-то зельем колдовским противным
В колодце воду, словно скорпион,
Проникнув в город, отравить задумал.
Проснувшись, приказал набрать воды
Во все кувшины без большого шума,
Чтоб избежать для подданных беды.
Но кто-то не услышал, кто-то лени
Предавшись, кто-то просто на «авось»
Оставил царской речи повеленье…
Так испокон на свете повелось,
Пока не грянет гром, не будет проку.
И вот, прокравшись тайно как-то раз
Под видом старой нищенки, жестоко
Колдун ножом ударил стража в глаз.
Из склянки жидкость выплеснул в колодец
И так же тихо скрылся за углом…
А утром нерадивый тот народец
К колодцу потянулся. В каждый дом
Пришла беда. Хлебнув воды заветной,
Сходили тотчас жители с ума
И предавались пляске несусветной,
Круша друг друга и свои дома.
Пытался их усовестить правитель,
Но подданные слушали едва.
Их на восстанье поднял отравитель,
Чудовищного автор колдовства.
Все, кто не пил воды, предвидя это
Кривляние, преступные дела,
Наполнив всю посуду до рассвета,
Смотрели, как раздевшись догола,
По улицам бежали толпы диких
Мужчин и женщин с палками в руках,
И стон стоял над городом великий,
Внушая отвращение и страх.
И ночью выйдя за пределы царства,
Ушли, гонимы ужасом, все те,
Кто, воду сохраняя, как лекарство,
Не поддались всеобщей слепоте.
Оставшиеся три недели выли,
Ломали кости, воровали снедь,
Правителя на все лады клеймили,
Ему желая в муках умереть.
А он смотрел на подданных и плакал,
Не зная, как помочь своей беде,
Ведь он воды накопленной не прятал
И выпить предлагал, но все к воде
Отравленной поспешно приникали
И, указуя на него перстом,
Его же сумасшедшим называли,
Грозя побить каменьями притом.
Тогда, вздохнув безмолвно, царь решился,
Пошёл к колодцу и испил, как все.
И разум у владыки помутился,
И ко всеобщей он примкнул бузе.
Пришли враги и разметали царство,
Как угли из остывшего костра,
И собственного результат коварства –
Отравленный колодец до утра
Засыпали песком пустыни жаркой,
Сравняли место с выжженной землёй…
Народ, готовым ставший к роли жалкой,
Не властен будет даже над собой!