Мне снилась музыка

Мне снилась музыка, но странно,
В том сне отсутствовали звуки,
А был поток и я в нём плавно,
Куда то плыл расставив руки.

Там не было ни верха и ни низа.
Был полумрак цветной портьерой
И я, каким то трепетом пронизан,
Весь в ожидании премьеры…

И вот, сквозь полумрак, как сквозь кристалл,
Рождалось светопреставление.
Свет преломляясь,  оживлял
Мои фантазии в том сновидении.

То сполохи огня порхали мотыльками
Меняя цвет, размер и очертание,
И сыпались на грудь цветами,
Которым не придумали название.

Кружились в танце зодиаки,
Сливаясь в дождевые облака
И капли падали в ладонь как знаки,
Тех нот не сыгранных пока.

То гаснет свет в бездонность пустоты
И возродится северным сиянием,
Прекрасным словно детские мечты ,
Но главным было  - состояние.

Распахнутые руки превращались в крылья.
И я парил, любил и верил.
Я был как птицы, как поток, стихия,
Как зодиаки – боги  звери.

Я был везде всему причастен
Грустил, страдал, рыдал от горя.
Я был любим, безумно счастлив.
Я бунтовал и был покорен.

Когда ж заря весеннего рассвета,
Зажгла как стог высокий холм,
Аккорд любимого концерта
Наполнил звуком дивный сон.

Красивый юноша, весь в чёрном
Играл Прокофьева, рояль звучал
То как набат вдали тревожно,
А то по родине страдал.

И музыкант как голый нерв,
Чужая боль, как боль своя.
Он не играл, он жил , горел.
И был над прозой бытия...

Но в парусе раскрытого рояля,
Как в зеркале зажжённый холм,
Заря и солнце отражаясь,
Собой затмили зыбкий сон.

В незапертую дверь балкона,
Врывался гул ожившего двора.
Луч уцепившись за косяк оконный
Сжигал остатки сна дотла.

Но музыка осталась и она везде,
В мелизмах соловья и в хоре лета,
Она с рождения во мне,
Пока дышу, пишу либретто.