9 глава. Предновогодняя опасность

9 глава. Предновогодняя опасность.

Наполнился волшебным ароматом
Холодный воздух вечером морозным.
Отсутствие тепла ведь не утрата,
Под снегом никому не быть серьезным.

Горят гирлянды, украшая скверы,
Наряженные елки в бутиках.
Кругом игрушки разные и звери,
Весь  город не узнать теперь никак!

А на центральной площади огни
Играют озорными светлячками.
Вершина большой елки – свет луны,
Струится он волшебными очками,

Которые надеты на всех нас,
Мы видим мир сквозь стекла золотые.
И в чудеса мы верим в сотый раз,
Бутылки убирая все пустые.

Мы детство возвращаем вновь и вновь,
Когда под елкой новый год встречаем.
А что сейчас уместней: кровь, любовь?
По-разному здесь каждый отвечает.

Под звон курантов кто-то усомнится
В существовании только лишь людей.
И он поверит, стояло разбиться
Бутылке от шампанского в метель.

И пусть огни горят, и пусть искрятся
В очередном бокале пузыри.
Порой, лучше не знать, чтоб не бояться
И верить, что побиты козыри.

Не важно, почему им лучше стало,
Не верящим в простые чудеса.
Очки и минус десять, тьма густая,
Слепые, но красивые глаза.

Парнишка молодой стоял под небом
И видел его в жизни первый раз.
Держал когда-то врач в халате белом,
Родители пока пишут отказ.

Старик сидел на лавочке холодной,
Его все принимали за бомжа.
С презрением смотрели мимолетно
Все те, кому так жалко и гроша.

А кто-то проходил, молчал, смеялся
И говорил упрямо: «хватит пить!»
Старик ему в ответ лишь улыбался
И вспоминал о ком-то, хотел жить.

Он помнил спирта вкус, но очень смутно
И в год себе два раза позволял
За сына и за дочь, их нет как будто,
Давно его никто не поздравлял.

От холода он тряпкой укрывался,
А белый снег еще сильней пошел.
Он инеем холодным покрывался
И так хотел, чтоб сын его нашел.

Внезапно, он под лавочкой заметил
Затерянный случайно кошелек.
И пусть все у него забрали дети,
По-прежнему он ждет от них звонок.

Достал из кошелька он все, что было,
Купил на эти деньги сухой корм
И высыпал его у магазина
Для всех, кто не имеет больше дом.

Бездомные коты и две собаки
Так жадно налетели на него.
А рядом только мусорные баки
И рваные гирлянды, и стекло.

Мурчанье в благодарность и метель,
Холодная, красивая зима.
Нарушила идиллию теперь
Машина возле снежного двора.

У старика мужчина молодой
Прощенья просит, стоя на коленях.
Да, чудеса случаются зимой,
Но только с теми, кто в них слепо верит.

И этот день напрасно не пройдет,
Оставит навсегда он след волшебный.
В морозный вечер тихо расцветет
Цветок красивый, яркий и подснежный.

Его мальчишка маленький сорвет,
Сестре своей подарит изболевшей.
И встав с коляски, вдруг, она пойдет,
Ни разу не вставая с нее прежде.

Мерцают все игрушки и гирлянды,
И чудеса случаются повсюду.
Прохожие не знают этой правды,
А только улыбаются друг другу.

Все дети верят в дедушку мороза,
А взрослые громко кричат от счастья.
Стоит под елкой девушка, как роза,
И сердце разрывается на части.

Она читает мысли, знает чувства,
У каждого свой самый трудный путь.
И даже тот, в глазах чьих очень пусто,
В душе кипит от боли, словно ртуть.

На рыжий волос белый снег садится
И маскирует яркий свет в глазах.
Пускай она на вид еще искрится,
Устала, словно птица в небесах.

Своим дыханьем и сердцебиеньем
Всем помогать, кто мимо нее шел.
Пусть будет новый год для всех волшебным,
Кто маленький еще, и кто большой.

- Сложней всего в чужих мыслях копаться
И на себе испытывать их боль.
Еще трудней помочь им попытаться,
Пойти самой судьбе наперекор.

Ей Витя говорил, обняв слегка
И, будто бы, просил оставить это.
Согрела Дашу теплая рука.
Холодная зима с ним, будто лето.

- Я становлюсь другой, уже меняюсь,
Сложней всего себе противоречить.
За случай тот с Мариной страшно каюсь,
Спасая остальных, мне будет легче.

- Пойдем отсюда, ты уже слаба.
Так сильно здесь сегодня потрудилась.
Они шли по аллее, где вода
Замерзшая в сосульки превратилась.

- Ты бледная такая, вся дрожишь,
И сил придется долго набираться.
- Зато теперь я знаю, что мне жизнь
Дана не для того, чтобы остаться

Холодным ветром в мимолетный день,
Который очень быстро пронесется.
Я поняла, чего хочу теперь,
Зачем на самом деле сердце бьется.

Она смотрела в яркие глаза,
Родные и влюбленные до боли.
Сверкали голубые небеса
Во взгляде, что дарил свободу воли.

Он так хотел ее поцеловать,
Но знал, что это быстро убивает.
Да что плохого вместе танцевать?
Наверно то, что поутру бывает.

- Ты представляешь, завтра новый год!
Я так хочу его с тобой отметить.
- Но мы всегда семьей, я, брат и кот,
Родители считают, что мы – дети.

С тобой нас не отпустят, это – факт,
Уговорить тебя взять попытаюсь.
- Ты предложи им, я ведь буду рад,
С твоей семьей тогда и пообщаюсь.

Они шли, улыбаясь и смеясь,
И мимо клуба тихо проходили.
Внезапно, Даша наступила в грязь
Из мыслей, что ее сейчас схватили.

А белый снег, казалось, лужей стал.
Холодный воздух обжигает дымом.
И, будто ее в губы целовал
Горячий смог из-под земли глубинной.

- Пойдем, чего стоишь, Дашь, что с тобой?
Встревоженно просил ответить Витя.
- Здесь слишком жарко, скоро будет бой,
Ведь этот клуб повязан черной нитью.

Он замер и закрыл глаза на миг,
Ну, а когда открыл, то понял быстро.
И он, словно в живую слышал крик
И чувствовал, что здесь совсем не чисто.

Из алых губ струящийся поток
Дыханьем вырывался на морозе.
А людям проходящим этот ток
Казался невезеньем в малой дозе.

По телу пробежала быстро дрожь,
И мимо ее кучеряшек алых.
Гораздо холодней, чем мокрый дождь,
И тяжелей снежных разводов талых.

Они застыли, ощущая боль,
И превращались в снежные скульптуры.
Бывает, неожиданной порой
Случайно узнаешь, что грядут бури.

- Здесь будет слишком много страшных бед,
И нечто заберет людей с собою.
Нам новый год не встретить вместе, нет,
Ведь мы должны стоять за них горою.

Два человека, так легко одетых,
Стояли возле клуба на аллее.
И с детства они знали, что пакеты
Опасные искать нужно скорее.

Сейчас им невозможно проследить,
Под бой курантов нужно обезвредить,
Ту бомбу, что заложена, найти,
И новый год им в клубе этом встретить.

Бессмысленно планировать мечты,
Как, впрочем, и мечтать о разных планах.
А, самые красивые цветы
Растут всегда в самых далеких странах.

Сегодня был обычный, зимний день,
Но он помог почувствовать опасность.
И пусть враги укрылись хитро в тень,
Они еще не знают, с кем связались.

****

Открылась дверь без одного касанья,
Горящий взгляд – самый удобный ключ.
Опасная она, словно пиранья,
Но, разогнала в небе много туч.

И тихими шагами безмятежно
По коридору не спеша идет.
Она уже все знает, и надежда
Данила, ее брата, не спасет.

Родителей нет дома, кот гуляет,
Она все это видит наперед.
«Пускай он утверждает, что не знает,
Зачем дым выдыхает через рот».

Она стоит у синего порога,
Спокойно смотрит на троих ребят.
Таких встречала, у кого два рога,
Наверно, пару месяцев назад.

Ей никогда не нравился друг брата,
Он словно хищник, не любил людей.
Теперь ей стало все уже понятно:
В той комнате из трех двое детей.

Дрожали стены под тяжелый рок
И быстро наполнялись едким дымом.
Данил, конечно, отказаться мог,
Но был в этой игре мячом, не кием.

Внезапно песня стала прерываться,
Рванул и задымился громкий буфер.
Компьютер начал медленно взрываться,
А сигареты сразу же затухли.

Ребята так испуганно смотрели
На Дашу, что пришла из неоткуда.
Ее глаза пугающе горели,
И тихо прошептала: - Вон отсюда!

Данил застыл на месте бледным камнем,
От удивленья проглотив бычок.
Хотел казаться самым модным парнем,
Держа в руках дымящийся стручок.

Его приятель с крайне лишним весом
На стул культурно попытался сесть.
Мечтал кадрить девчонок своим прессом,
Но пресса нет, а сигареты есть.

И только белобрысый озорник,
Раскинувшийся на чужом диване,
И скорчивший лицо, как будто фрик,
Смотрел на Дашу яркими глазами.

В них не было раскаянья, вины,
А совесть никогда не появлялась.
Теперь богатства белой пелены
Уже не тайна, Дашей разгадалась.

Он еще больше ей заулыбался,
Так быстро и игриво подмигнул.
Вскочил с дивана и не попрощался,
В окно проворно сразу сиганул.

За ним помчалась Даша не стрелой,
Мощнейшей пулей, дробью самой быстрой.
Оставив подоконник за спиной,
На землю приземлилась дикой рысью.

Дорогу разрывает шумный вой
Машин, что не по правилам несутся.
Знак «шестьдесят» и город, и зимой,
А после удивляются, что бьются.

Навстречу им, мелькнувший силуэт,
Проворно пробежал через дорогу.
Как много раз летал мимо карет
И не ломал еще ни разу ногу.

За ним рванулась Даша, от руки
На встречной иномарке след остался.
А локон зацепился за буйки,
И хаммер быстро с зеркалом расстался.

А темно-синий Киа стал скользить,
Он обречен уже перевернуться.
Но, Даша, так стараясь тормозить,
Его держала словно чашку блюдце.

И удержала, прыгнув в снежный сквер,
Куда-то без оглядки быстро мчалась.
Машины снова едут дальше все,
Такого еще с ними не случалось.

Она застыла посреди аллеи,
Ведь оборвались снежные следы.
Но, вверх взглянув, увидела, как змеи
По небоскребу высоко ползли.

Она слишком опасна, озверела,
В погоне позабыла обо всем.
И то, чего не знала, не умела,
Смогла бетон прорезать вмиг ногтем.

И в то мгновенье ее руки впились
В стену высотки в двадцать этажей.
А змеи все быстрее дальше вились,
А волос, будто был еще рыжей.

Она ползет так быстро, оставляя
Лишь трещины в облупленной стене.
Змею за хвост одной рукой хватая,
Пытается ее стянуть к земле.

Та руку ее стала обвивать,
Смотря в глаза уверенно шипит.
Но, Даша, дотянувшись, смогла встать,
Змею стряхнула, а рука болит.

На крыше оказалась незаметно,
Прекрасно виден город свысока.
А куча змей слилась при ней мгновенно
В знакомого и прежде паренька.

- Не знал, что ты связалась с глупым светом,
Возможность упускаешь, прям из рук.
Ведь где добро, там наслажденья нету,
Ну а свобода – просто тихий звук.

Ему так мило Даша улыбнулась,
Похоже, уже знает, что сказать.
- Ты сам прекрасно знаешь, - это глупость
Куренье наслаждением назвать.

И руку ему сразу протянула,
Разжала грациозный свой кулак.
Его же сигарету и вернула.
Он взял ее, она сгорела в прах.

- Тебя ждет эта учесть здесь, на крыше,
А хочешь, я могу вина налить?
- Ее сожгла лишь взглядом, быстро дышишь,
А я сожжен, меня уж не спалить!

И от него повеял дым горячий,
Глаза наполнил пламенный огонь.
Через мгновенье крыша стала ранчо,
Мальчишка превратился в мрак слепой.

Накинулся на Дашу, словно бык
На смелого еще тореадора.
Окутал ее смогом лишь на миг,
Но отпустил внезапно очень скоро.

Упал, немного шифер пошатнув,
И сразу тот на части раскололся.
Он облик человеческий, вернув,
На Дашу взглядом будто напоролся.

Она к нему так тихо подошла,
А он дрожал, не мог сказать ни слова.
- Я знаю, в безопасности душа,
Пока переродиться не готова.

И не боюсь я никого из вас,
Ведь лишь когда я сделала бы выбор
Не в пользу доброты, но не сейчас,
Тогда для мрака стала б уязвимой.

Она его взяла за воротник,
К себе поближе плавно подтянула,
И тихо прошептала: - Только крик
Останется от мальчика в костюме

Который, безусловно, так идет
Тебе, я не хочу его марать.
Посмеешь возле брата открыть рот,
И мне его придется закрывать.

Попробуй его только пальцем тронь…
И речь ее прервал истошный смех.
- Красивые слова, но он – король,
Сам выбирает путь в своей судьбе.

Мгновенно белобрысый испарился,
А Даша все стояла на краю.
Она уже продумывала в мыслях,
Что скажет сейчас брату своему.

Ей так хотелось свет в нем сохранить
И оградить от ненасытной тени.
Но, путь свой должен сам он проходить,
Здесь не помогут все, кто так хотели.

****

Морозом разрисовано окно,
Украшено гирляндами и елкой.
Спит рыжий кот под ней уже давно,
Во сне играет с золотой иголкой.

На кухонном столе много всего,
Поставили цветы в большую вазу.
- Чудеснейший подарок от него!
Сказала Даше ее мама сразу.

Стеснялся, будто человек обычный,
Но, все же, очень смело себя вел.
- Какой интеллигентный и приличный!
Шепнула мама снова, сев за стол.

Отец уже рассказывает Вите
О следствии, которое ведет.
- Как хочется все бросить и зажить бы!
Но, место мое кто-нибудь займет.

А Даша у окна Евгешу гладит,
Но он не шелохнется, сладко спит.
И лишь Данил молчит, ни с кем не ладит,
На стуле тихо ерзая, сидит.

Про сигареты Даша не сказала,
Родителям не нужно это знать.
Как брата она сильно наказала,
Когда компьютер начал сам сгорать.

Конечно, это был всего лишь трюк,
И монитор работает как раньше.
Но, безусловно, эту ловкость рук
Данил запомнит даже лучше Даши.

- Ну, что, ребята, завтра новый год,
А отмечать мы начали сегодня.
В улыбке растянулся папин рот,
Он говорит так радостно, довольно.

Внезапно Витя захотел сказать.
Пока свой тост красиво говорил,
И чтоб сто раз на месте не вставать,
Свое желанье сразу изъявил:

- Все знают, новый год – семейный праздник
И нужно отмечать его семьей.
Но, можно сделать исключеньем разик,
И с Дашей вместе быть этой зимой?

И ночью новогодней веселиться,
Под музыку смеяться, танцевать.
Семнадцать лет проходят очень быстро,
Вы разрешите в клубе ночь встречать?

Совсем забыв про силу и про мощь,
Смотрела Даша робко в одну точку.
По телу пробегала тихо дрожь
И прыгала, как будто через кочку.

Что мог ответить папа – прокурор?
Да тоже, что и мама – терапевт.
А Даша так хотела одного:
Чтоб Вите срок не дали в пару лет.

Но, тишину нарушили слова,
Которые горят будто лучами.
- Конечно разрешим, конечно да!
Родители от счастья закричали.