По капельке раба давлю

По капельке «раба» давлю в себе усердно,
Но гнёт его горба не сбросишь и посмертно.
Мой узник нелюдим, на свет не кажет лику,
Лишь я слежу за ним, как надзиратель – в пику*.

Порой его люблю, но чаще ненавижу:
То лезет он в петлю, то слёз разводит жижу.
Бывает, как олень,  упрётся в тын рогами,
То важен, как тюлень, то грозен, как цунами.

Мы крови с ним одной и мыслями, и телом.
Он грезит за стеной, когда я занят делом.
Лишь стоит мне присесть, уже он корчит рожи
И шепчет что невесть… (о, ужас, как мы схожи!).

Портвейн мы вместе пьём, он трезв, как логарифмы,
По ржавчине гвоздём скрипит (выводит рифмы),
Хватает за грудки и, обозвав поэтом,
Диктует мне стишки и ржёт, конём, при этом –

Пегас, летящий прочь из недр самой Горгоны,
Иль молча тонет в ночь, как барк, открыв кингстоны…
И, всё же, я «раба» сумел загнать в кавычки,
Эх, жаль, не скрыть горба: торчит из-под странички.

*пика (жарг.) – глазок в тюремную камеру.