Отдайте мне своих детей!

Районы гетто появлялись как грибы,
В которые евреев доставляли против воли.
Без права голоса, а попросту рабы.
Чем люди заслужили эту долю?

На досках появились объявления,
В 15:30 быть на площади Пожарных.
Был слух про депортацию, переселение...
Но план у них был более коварный.

То, что вчера ещё казалось невозможным,
Была надежда на моральный фактор,
Но та надежда оказалась ложной.
Изгнание-явилось фактом.

Детей, что младше десяти,
Отправят в неизвестном направлении,
А стариков им проще извести,
И дать приказ на скором выступлении.

Вот к четырём часам на площади толпа,
Что с ужасом стоит и ждёт известий.
Речей Румковского наслушались сполна,
Чтоб провалиться «королю» на этом месте!

Смотря в потухшие глаза людей,
Он сыпал соль на раны, что не заживут.
«Прошу! Отдайте мне своих детей!
Или у вас их немцы силой заберут»

Я должен сделать это дело,
И обстановку не усугубить,
Чтоб сохранить израненное тело
Мне нужно эти части отрубить.

И будто буря началась внезапно!
И вой толпы не передать словами.
Куда детей? А будет у них завтра?
Крик матерей: Оставьте детей с нами!

Вопросы оставались без ответа,
В глазах людей таился жуткий страх.
Нацисты делали зачистку в гетто.
Пустое место- в без того пустых графах.

Им запретили покидать свои квартиры,
Приказано: Сидеть на месте, ждать.
Никто не ждал покоя, мира,
Готовились все тихо умирать...

Эссесовцы врывались в каждый двор,
Внезапным выстрелом или по громкоговорителю,
Зачитывали беспощадный приговор.
И не смотрели на детей и на родителей.

Отобранных детей всех собирали в спешке,
И с трепетной надеждой, что их не убьют,
Таблички с именами им на шею вешали,
А вдруг каким-то чудом попадут в приют...

На улице Млынарской «чистили» больницу,
Из окон в грузовик детей бросали.
Кого одетых, а кого в тряпицах,
А рядом матери навзрыд рыдали.

Одни родители считали «лучше смерть»
И не дождавшись появления нацистов,
Давали детям шанс от близких умереть,
А после этого кончали жизнь самоубийством.

В деревню Хелмно привозили обречённых,
Там в белом замке были газовые будки,
Всё.
Это смертники, они не заключённые.
Здесь детям хватит и пятиминутки.

Они пытались замести следы,
Все документы вывезли, а замок уничтожен.
От малышей изнеможённых и худых,
В музее лишь игрушки да одёжа.

А в городе Лодзи открыли спасённых парк,
Там, где деревья растут чудесного цвета,
В память о тех, кто тот принял удар,
Символ всех узников страшного гетто.

Память о жертвах должна быть в наших сердцах,
Вечная память должна отражаться в лицах.
Это всеобщее горе, в людских именах,
Что НИКОГДА! НИКОГДА не должно повториться!