Гиганты кедры пали под пилою

Напугано металла наглым воем,
Бежит, ища спасения, зверьё.
Гиганты кедры пали под пилою,
И пни вокруг, как страшное жнивьё.

Довольна саранча из-за Амура.
Пусть пышно Поднебесная цветёт!
Лысеет русского медведя шкура,
И соки недр лихая вошь сосёт.

Сказал мудрец когда-то, что Сибирью
Могуществу России прирастать.
Кем нужно быть, чтоб этой вольной ширью
Бессовестно и подло торговать?

Отродья люмпенов! Какие подворотни
Взрастили вас, бездушных, алчных крыс?
Десятки миллиардов... Больше... Сотни?
А, может, триллион? Не нажрались?!

И на добычу алчному лишаю
Сибирь поганой вошью отдана.
И тихо плещет, будто бы рыдая,
Тунгуски изнемогшая волна

Отравленная затонувшим сплавом.
Его там столько, – где был омут – мель.
Собой торгуешь, русская держава,
Вступив в глобальный с радостью бордель!

Путан расцвета срок, увы, недолог!
Возмездие истории грядёт.
Ведь всё жадней глобальный жуткий молох,
Он кровь твою, тебя имея, пьёт!

Надеешься – сойдёт всё, утрясётся,
И даст дожить круговорот небес,
Пока углём, быть может, обернётся
Схороненный речным наносом лес?

А над торчащими до горизонта пнями
Сибирского заката тает медь.
Глядит испуганно тоскливыми глазами
На пустошь мёртвую старик медведь.

И своему не молится ли богу?
Не просит ли с тяжёлой болью он –
Где обрести уютную берлогу,
Чтоб впасть в последний, может, зимний сон...