Келья

   
Любимец всей округи – рыжий кот,               

От скуки, любопытства и безделья,

В монашеский затерянный оплот

Забрёл, в горах едва приметив келью.

 

Обнюхал всё, что мог, воды из крынки 

Испил, затем «пометив» два угла,

Истоптанные, ветхие ботинки,

Погрыз у грубо сбитого стола.

 

И «схоронился» возле алтаря,

К охоте приготовившись похоже,

И лишь глаза – два крупных янтаря 

Как две свечи во тьме мерцали всё -же.

 

Монах вошёл. Молитву сотворил,

Не поминая Имя Бога всуе,

За чёрствый хлеб и воду ключевую,

Он искренне Его благодарил.

 

За тех, кого на свете нет дороже,

Прощенья у Предвечного просил,

И голову смиренно преклонил,

На выбитое в серых скалах ложе.

 

 Давно вину он женщине простил,

За то, что с двойней бросив, не жалея,

Ушла за тем, с кем было веселее,

Один детей с младенчества растил.

 

Ходил порой по дому сам не свой,

А всё – же думал: может та другая,

Детей его обидеть, ни ногой,

Сюда не ступит та, что им чужая.   

 

А ей платил немаленькую мзду,

За то, чтобы детей не отбирала,

Когда надела новую узду,

И результаты теста показала.

 

За то, что обещаний не сдержала,

И Солнце потускнело оттого,

Когда она в округе рассказала, 

О том, что эти дети не его.

 

Ещё за то, что десять долгих лет,

Всё ждал от них вестей из-за границы,

Да только писем не было и нет,

А сам не смог перевернуть страницы.

 

За то, что верил, вот настанет день,

И может быть увидит издалёка,

Пускай неясно, только краем ока,

Их силуэты, что мелькнут как тень…

 

Он жизнь «перелопатил» всю как мог,

Холодными бессонными ночами,

Но не нашёл ответа.  Может Бог?

И с чистыми к Нему пришёл слезами.

 

В который раз, с поникшей головой 

По горным тропам к церкви на вершине,

Изранив ноги в кровь, ходил босой,

Чтобы просить за тех, кто на равнине.

 

А рыжий кот порядком осмелев, 

Укрытие покинул и под кельей,

Гонял мышей, как антилопу лев,

В каком-нибудь «Жемчужном ожерелье».

 

У ног монаха тёрся и урчал,

Когтями рвал изношенную рясу,

На языке кошачьем предъявлял,

Упрёков шквал и обвинений массу.

 

И в этот миг чернец его поймал,

И на мгновенье, позабыв про драму,

Поднял за холку, точно кошка – мама,

Как малого ребёнка приласкал.

 

Какое - то подобие улыбки,

Коснулось изнурённого лица, 

Как будто всем отпущены ошибки,

По воле всемогущего Отца.

 

А ночью сель сошёл. В водоворот,

Попали те, кто жил тогда в долине, 

Но, уцелела церковь на вершине,

Монах и в ските заплутавший кот.

 

Должно быть пошатнулась ось Земли.

На склонах, уцелевших два стакана,

Двух горьких пьяниц, овна без изъяна, 

К исходу дня спасатели нашли.

 

Монах стоял в изодранной одежде,

Два янтаря взирали с высоты.

 

 Я там бывал, когда терял надежду,

 Незримо там со мной была и Ты.