Апология Декарта 5

     Писать о великих философах популярно - крайне неблагодарное занятие. Но это лишь половина греха. Популярно излагать великие идеи какого-нибудь философа означает его немного предать. А немного предать - означает предать. Как немного поспать означает всё-таки поспать. Поэтому я не пишу популярно и не стремлюсь к популярности, я стремлюсь к глубокому единству простоты, мне хотелось бы увидеть Декарта как некую оригинальную фигуру своей собственной главной формулы - ведь Декарт, написавший о мышлении сам мыслил, но как мыслил этот человек?

     Абсолютно чистого мышления не бывает. Никто не станет сомневаться в том, что Платон - мыслитель, но он не такой же мыслитель как Пифагор или Демокрит, и даже не такой же мыслитель, как его последователь неоплатоник - Плотин. Мышления всех этих перечисленных философов не отличаются друг от друга лишь различным содержанием - темами, проблемами, решениями задач, методами - каждое из них имеет ещё и неповторимый вкус бытия, как совершенно оригинальное и не дублируемое чудо мышления. Тот, кто не знает каков на "цвет", "вкус" и "запах" Платон - не любит философию, ибо ни одна философия не существует без чуда её собственного порождения - мы говорим "без личности" и "без эпохи", но говорим недостаточно - "без самости" - нужно было бы сказать. Без того, что внутри самой философии пребывает по меткому названию Сократа как "самое само", без некоторой восходящей актуальной линии бытия.

    Раскопать эту линию представляется практически невозможным, но именно она встречает нас первым делом тогда, когда мы открываем текст любого философа. И именно она оказывается потерянной во всяком комментарии или пояснении, если даже они совершенно точно следуют за рациональными положениями и выводами автора. Дело в том, что смысл этой актуальной восходящей линии бытия настолько странен, что он предполагает своё открытие и доступность лишь тому, кто наравне со встреченным "самое само" текста, совершенно самостоятельно мыслит в том же русле ещё одно своё "самое само" и тогда, через их взаимный резонанс, может уловить и первое.

    Этот феномен, представляющийся даже некоторой тайной я именую - неприступной свободой философии и считаю его единственным и верным показателем истины или же её отсутствия. Так в вопросе, который касается Декарта, мы можем видеть историческое путешествие понятия "когито" - начиная от Блаженного Августина, через Декарта и Лейбница, к Гуссерю и Хайдеггеру, и далее к Сартру. Однако, если мы возьмём, якобы номинально одно и тоже "когито" у каждого из них, то увидим, что оно - разное, и при том разное не в каких-то своих исторических, временных оттенках, а принципиально разное. Сколько философов - столько и "когито", то бишь понимания "когито" и при том, всё же, они говорят или стараются говорить о чём-то одном.

    Попытаемся уловить "когито" Декарта в ряду других "когито". Исходнее всего и ближе всего к нему оказывается "когито" Бл Августина. Именно Бл. Августин первый рискнул выразиться каким-то таким же странным, загадочным образом, а именно сказал: поскольку я ошибаюсь, я существую. Этот "исходник" заслуживает того, чтобы привлечь наше внимание. Слава самого Бл. Августина была сильна и велика, а вот фраза не стала ни известной, ни популярной. В отличие от фразы Декарта "я мыслю, следовательно существую", она практически канула в Лету. Между тем, фраза Бл. Августина не менее интересна. Почему мои ошибки "доказывают" моё бытие? Поскольку самый точный смысл августиновской фразы всё же: если ошибаюсь, то я в бытии. Наверное, и прежде всего, потому, что тот, кто не находится в бытии - не знает, что он ошибается. Совершая ошибки, он живёт как ни в чём не бывало и в ус не дует, и даже если ему указывают на его ошибки, не так человеку легко их признать, как нам всегда кажется. Следовательно, видящий свои ошибки, это человек, в каком-то "нереальном состоянии" (по нашим меркам), почти невозможный человек или же человек, стоящий в процессе "единого", а ещё лучше сказать, восходящий в процессе единого - ведь только такой человек способен взирать на совершаемые им ошибки, а не тот, кто обладает минимальной житейской рефлексией, как мы считаем.

    Бегущий, который видит свою тень - признак бытия по Бл. Августину. А тех, кто бежит не замечая ничего подобного, слишком много - они могут соглашаться со своими ошибками, а могут отрицать их, но сами они их не видят. А тут, как говорят в Одессе - "две большие разницы". И сдаётся мне, что Бл. Августин богаче видел бытие, чем Декарт. Богаче, но не иначе - выделяю это особо, поскольку, когда мы отправимся в гости не к тем, кто жил и писал "до" Декарта, а к тем, кто пришёл "после" него, справедливей наверное станет формула - "беднее и иначе", к сожалению.

    "Когито" Бл. Авнустин понимал как "свести вместе, собрать как что-то рассыпавшееся", а Декарт в узком смысле видел как "схватывание", овладение этим единством в процессе познания после некоторых специальных процедур (как минимум после сомнения), однако по большому счёту, "когито" в волении, чувствовании и воображении у него представляли из себя такие же "схватывания" единого, как и в акте собственно ясной мысли. Таким образом, Бл. Августин говорил о "соединении разрозненного" - то есть о самом процессе обдумывания, а Декарт говорил о крике "Эврика!" - о том, что уже срослось и найдено (или как его найти), и что мы вообще можем теперь обозначить словом "дано", но в целом, несмотря на различные уклоны, оба этих философа колдовали и "ворковали" над чем-то одним. Бл. Августин брал глубже, так как задавал генезис и процесс единения (вопрос о сборке бытия), а Декарт брал "дальше" и "свободнее", так как задавал метод поиска "уже ставшего единого". Или другими словами, Бл. Августин считал, что единение для человека возможно в экстазе божественного (опять же в широком смысле слова, как например, Франциск Азисский получал экстаз от маленьких птичек), а помимо этого экстаза у человека существует разум, чтобы "единить" то, что рассыпалось по окончанию экстаза; Декарт же говорил, что от божественного остаются "следы" (врождённые идеи), давайте просто их поищем, и добавлял - я придумал метод, чтобы их найти.

    А теперь, давайте добавим к нашему блюду щепотку Лейбница. Декарт, который был уверен, что божественное всегда в нас - стоит лишь самостоятельно его найти и лично в нём убедиться. И Бл Августин, который понимал мышление как тотальный повтор всего божественного. Как к этим двум присоединить Лейбница?
Во-первых, нужно сказать, что если для Бл. Августина конечный пункт - единое (мышление стремится к нему), то для Декарта это отношение перевёрнуто, и единое для него не конечный пункт, а начало. Начало, из которого можно бесконечно много почерпнуть, если его верно развернуть - отсюда интуиция, ухватывающая целое, дедукция как разворачивание этого целого, и индукция как подведение итогов или проверка аксиом следствиями. Мыслить - значит находить "единства", которые обладают способностью самодвижения, самопостижения. Поэтому не стоит задаваться вопросом "что внутри этого бытия, этого единства?", как это делал Бл. Августин, а нужно пользоваться этим "единством" как орудием, как методом для достижения всех практических целей нашего познания.
    И Лейбниц , естественно, принадлежит этой новой декартовской струе, а не старой августиновской. Однако, здесь, я ещё раз повторю, что вопрос Бл. Августина глубже вопроса Декарта.
    Ну и во-вторых, Лейбниц пошёл в извлечении пользы ещё дальше, чем даже Декарт. И становится даже любопытно куда может завести эта дорога.