Benches Atlantic City

*    *    *   *    *
1.
то, что написано цифрами, не словами,
говорит, что тебя уже нету с нами..
прошла середина лета, и скоро
спустится вьюн с моего забора,
по пояс стал черноплодный куст
запах твоих духов перешел во вкус.
и я свыкся с твоей пустой в каждом месте,
ощущая, что мы еще вместе,
но чувство убыванья чего-то
происходит из коридора, где туфель рота.
2.
я живу по прежним приметам,
что и при тебе, те еще до лета,
входя в твой построенный быт
где всё на своих местах стоит.
Пыль, останавливаясь у каждой щели
просит, что бы открыли двери,
вентилятор спаривающийся стрекозой
метет твои окрики над головой.
но есть различье в молчанье и тишине,
одно наружу , другое - во мне.
3.
если вдруг одиночества наши сложим,
так скорняжник сшивает кожи,
мы получим форму до нас неизвестную,
когда без тебя еще более тесно.
как бесцельно сидеть за столом
перебирая из скрепок лом.
в туалете еще плавает клок с расчески
твоих волос, на белом фаянсе броский.
я приехал домой только сейчас,
через сорок дней и сижу уже час.
4
главное чтоб не дойти до смысла
почему ты один и не неиствуй,
раз живо еще ощущение утра, сбоку,
когда грабят ресницы твои мою щеку.
живы все имена твои, ибо
их было больше, чем у тысячеименной Изиды,
ты ищешь заколку, в стоге помады
ведь именно это по утру надо,
но блеск зеркал не даёт улыбки
маска одна - наподобие пытки.
4.
бросаю внимание на пустые стулья
словно зимой, не накрытые улья,
на кофту на деревянных плечах
в ней ты сидела со мной при свечах,
что ускользает от однообразия
тобой заменяется сразу.
ещё больше стало вещей неподвижных
и шорохи даже ходят не слышно,
но самое страшное, что твой след
везде есть, а тебя нигде нет.
5
тот летний день был самый холодный в году
да я от погоды ничего и не жду.
приходится узнавать знакомые вещи
в которых ты, в моей в памяти блещешь…
и чем бессознательнее ощущенье
тем долговечней твое явление,
как старого фильма паутина
еще из помятой железной бобины
где счастье жизни всей
всего между двух теней.
6
гонит волны моя занавеска
вавилонские башни лежат из прессы.
тут ты говорила в простенке по телефону
снимая фартук словно корону.
там оголенность стены, как ров .
страшней оголенных проводов.
так жизнь за день уходит в ретро
опять озираюсь, милая, где ты.
ты другая, уже из мнимых,
сколько я потерял в тебе любимых.
и ноют рубцы сильнее ран.
сколько углов столько мусорных ям.
7
под дождь все равно вы не спите..
слепит деревянная пристань Атлантик Сити.
твой портрет, из библии я достаю
всегда, когда на море долго смотрю.
на заснеженной нашей кровати
не свалять нам теперь и кусочка ваты
хоть свои пятки головки спичек,
ещё на твою половину  тычешь,
вот от этого я собакой и вою
переходя с трубы к гобою.