Твои глаза чернее ночи

В твоих глазах чернее ночи мерцают звёзды,
Словно мёртвые души угасших светил иных миров.

Ты неустанно молишь брата своего о спасении жизни её,
Взывая к милосердию его,
В сердце своём вечно любимой верность храня.

Ты унижаешься, в себе гордыню укрощая,
В бессилии колени преклоняешь пред очами владыки небес,
В душе сберегая осколок утаённых надежд.
На твоих пересохших губах замирает шёпот мольбы!

Ты ниже склонишься к землям мёртвых теней,
Словно отчаявшийся человек,

И рукою дрожащей укажешь в тёмную бездну земель;

Под завесой тумана тянутся бурные потоки ледяной синевы,
Под песнь страданий и вопли, леденящие кровь,
Смерти несущей ладьи касаются руки умерших людей.
Во мраке обители ужаса стоят фигуры умерших божеств,
В пыль медленно обращаясь, они исчезают в тени забытых времён.

— Ни за что и никогда! — раздаётся его громогласный ответ,
В сердце твоё вонзающийся, как острый кинжал.

В твоих глазах чернее ночи сияют слёзы,
Словно далёкие звёзды, утопая в сгущающейся тьме,
И в них больше не пылает надежды огонь.
Ты с ярой ненавистью вслед кричишь проклятия ему.

Ты, пленник ослепляющих чувств,
В сердце растоптанные надежды продолжаешь хранить,
И, на коленях стоя пред телом умирающей любви,
Вспоминаешь о прошлом минувших дней,

Когда она смело разделила с тобой тяжкое бремя твоё,
Путеводной звездой осветив во мраке пути.
Была она всегда для тебя частью жизни твоей,
Но по воле жестокой судьбы в камень обратилось тело её.

Ты, безумием опьянённый, губ её касаешься вновь и вновь,
Слепо надеясь чары развеять любовью своей,
Осыпая мгновенными поцелуями холодные руки любимой,
Пытаясь отчаянно в неё дыхание жизни вдохнуть.

— Персефона, — со слезами, в муках сердечных шепчешь имя её,
— Потерять тебя — худшая кара небес для меня,
Но помнить буду всегда тлеющий в твоих глазах багряный огонь!

И только увядающий асфодель — цветок теней и мёртвых душ —
Возле безжизненного тела богини оставался лежать,
Гадес, в сердце твоём по сей день сохраняя к ней былую любовь!