Достоевский прав

Ох, надоела эта серость, смут бесконечных
пелена. Согласен, что в мозгах всё дело, что
не найдёшь, чья тут вина. Какая б ни была
причина мне настроение убить, есть всё же
сила позитива, дающая желанье жить.
Теперь я часто вспоминаю те Достоевского
слова, что Красота весь мир спасает. Хочу,
чтобы спасла она! Когда встречаются мне
люди и их поступки для других, я чётко верую,
что будет мир жить, и радуюсь за них, и
радуюсь за мир и таю в лучах добра и красоты,
и ощущаю, как спасают они прокисшие мечты.
В глаза и уши нагло лезет расцвеченная пошлость
и настойчиво мозги калечит, и даже мы её хотим,
чтобы забыться от тревоги, несправедливости
и зла, и кажется, что даже боги в отчаянье
сошли с ума. И страхов вирусное свойство
нас делает слепыми на и красоту, и на геройство
и выпивает нас до дна. С таким настроем не
до красок, не до красот, не до любви. Заложники
печальных масок, как можем зваться мы людьми?
Опомнюсь и ищу, и верно я нахожу и красоту,
и доброту в гудящей скверне, и сердца блеск и
чистоту. Всё есть, всё никуда ни делось, всего-то
нужен чистый взгляд, чтоб красота в душе запела,
и был бы этой жизни рад. И здесь вот главная
проблема не повестись на поводу искусственно
живого тлена, его, как будто, красоту, на липкие
его угрозы, его навязчивый задор, его изысканные
позы, на всё, чем нас дурачит вор. Но он не в силах
уничтожить исконность простоты людей, той
искренней, что только может увидеть свет в игре
теней. Бывает, замечаю после, как трансовал от
красоты, и рассыпаются вопросы, и понимаешь,
что есть ты. Но чаще глухо одурачен и ною,
тороплю конец, и очевидно, как мир мрачен,
и ясно, что ему пипец. И сердце от тоски мрачнеет,
не вспомнить самого себя, того, что в тишине
лелеет спасенье Красоты, любя, когда и хочется,
и можно быть радостным лишь потому, что ты
живешь душой и кожей и понимаешь, что к чему,
какой цены больные грёзы и как бесценна красота.
Учусь, и это очень сложно, чтоб не заела суета,
чтоб не замыливалось сердце, и не ожесточился
нрав. Фёдор Михайлович, поверьте, не очень
понят, но он прав.

                29 апреля 2021 г.