Деревенская свадьба

Сельские торжества всегда славились своей душевностью и самобытностью, всё по-семейному. Давным-давно в семидесятые годы прошлого столетия, будучи маленькой девочкой, попала я на свадьбу дальних родственников в одном большом посёлке в ближнем Подмосковье.
Женился мой троюродный дядя Володя, простой деревенский парень, слесарь третьего разряда. Володька был хорош собой, этакий русский кудрявый молодец с задорными ямочками на щеках на широко улыбающемся лице. Невеста у него была из городских, звали её Людмила, родители Володьки очень гордились, что она потомственная москвичка, недавно окончившая педагогический институт, тоненькая, сероглазая, с пышными тёмно-русыми волосами. Радость родителей была безмерной. Володька, перепортивший до свадьбы не один десяток местных девиц, решил остепениться. Балабол и вся из себя серьёзная Людмила.
Гостей собралось человек тридцать. Часть родственников из Москвы, часть из Смоленска, часть из ближайших посёлков и Володькины друзья.
Друзья и родственники со стороны невесты все чопорные, молчаливые, непьющие. Со стороны Володьки, напротив, певунья-мама, будущая свекровь, с такими же очаровательными ямочками на щеках, как у сына. Местный гуляка папа – Сан Саныч, бывший полковник КГБ, в которого повадками пошёл сынок, развесёлые деревенские родственники.
Разместить гостей решили в большом пятикомнатном доме, так как свадьбу собирались гулять два дня. Столы вынесли на улицу, поставили буквой «П» и застолье началось.
Сначала всё было прилично. Молодые уехали в ЗАГС, гости их ждали. Сан Саныч и его свояк Владимир Васильевич начали разминку организма вкусной водочкой. Оба бывшие фронтовики, большие любители женщин, выпивки и всяческого рода розыгрышей.
Водки закупили несколько ящиков. Будущие тёща и свекровь следили за ящиками в оба глаза, но утечка все же произошла.
Чем отличаются русские мужики? Смекалкой, в первую очередь, Владимир Васильевич и Сан Саныч взяли пустую бутылку из-под водки, налили её водой, прикрыли крышечкой и поменяли в одном из ящиков на полную бутылку.
Одной бутылки оказалось мало, тогда они раздобыли в аптечке шприц и решили провернуть новую аферу. Сан Саныч пошёл заговаривать зубы жене Катерине и её сестре Марусе, а свояк Василич вытащил из ящика ещё одну бутылку водки и не вскрывая крышки, выкачал через шприц содержимое в гранёные стаканы, а потом, назад через этот же шприц закачал в бутылку воду из колодца. Им всё сошло с рук, и они ещё раз повторили.
К приезду молодых Владимир Васильевич и Сан Саныч имели необыкновенно счастливый вид и требовали скорее всех посадить за стол.
Катерина встрепенулась, уж больно резво супруг со свояком бросились встречать Володьку с младой женой у машины. Они так бурно взялись целовать невесту, а заодно и Володьку, что у неё не вызывало сомнений: «Эти двое раздобыли спиртное», и метнулась к ящикам с водкой. Все бутылки стояли на месте, пустой тары не было, валялся только, непонятно откуда взявшийся шприц.
Неожиданно раздался женский визг. Сан Саныч и Василич с двух сторон ущипнули за зад проходившую мимо них в туго обтянутой юбке чопорную маму невесты. На её вопли прилетела Катерина и разразилась первая гроза.
Сан Саныч получил о жены тяжёлый подзатыльник, невзирая на слабые попытки свояка защитить товарища. Гости притихли, с Катериной никто связываться не хотел.
Надувшаяся, словно индюшка перед кладкой яиц, мать невесты, уничтожающе посмотрела на Сан Саныча, и стала взглядом выискивать жену Василича — Марусю. Та одинокой берёзкой стояла в сторонке, прикрывая от стыда ладошкой рот. Она собиралась разобраться с мужем после свадьбы.
Наконец, всех посадили за стол. Первый тост за молодых выпили с шампанским, потом гости зашелестели конвертами с деньгами и стали разворачивать подарки, готовясь по очереди говорить тосты и кричать «горько». Мужчины дружно наливали водку, женщины — вино.
Приблизительно после второго тоста раздался крик из дальнего угла.
— Катя! В бутылке из-под водки вода-а...
Потом второй возглас.
— И у меня вода!
Третий
— И у меня…

Катерина, захватив Марусю, они были родными сёстрами, кинулась проверять бутылки с водкой. Василич с Сан Санычем скромно притихли и изредка, охали вместе со всеми.
— Надо же… Как Катьку в магазине надули, — надул щёки Сан Саныч. — Подменили несколько бутылок, вот что значит ящиками водку брать. Слышь, Василич, ты скажи Маруське, чтобы она Катьке намекнула, что это в магазине грузчики пошутили.
— Сам скажи, — отбрехнулся свояк, вспоминая тяжёлую руку Катерины. — Глянь на Людкину мать! Так и смотрит упырём.
Через некоторое время страсти улеглись, бутылки на столе заменили, гости всё громче кричали «горько», а Сан Саныч со свояком припали друг к дружке плечом и невпопад затянули песню Муслима Магомаева.

Ах, эта свадьба, свадьба, свадьба пела и плясала,
И, крылья эту свадьбу понесли-и-и-и-и-и
Широкой, этой свадьбе было места мало,
И неба было мало и земли-и-и-и…….

Катерина с Марусей выдворили певцов из-за стола, гостям предложили сделать перерыв, а сами отправились за катушечным магнитофоном. Жених с невестой по традиции исполнили первый танец, за ними пустились в пляс разгорячённые гости.
Пока гости лихо отплясывали, Сан Саныч со свояком исчезли. Вернулись они наряженные в длинные юбки, с повязанными на голове цветистыми платками, накрашенными помадой губами и щеками. Из-под длинных юбок торчали огромные мужские ботинки, ни много, ни мало — трансвеститы на пенсии.
Маруся с Катей, хотели было, перехватить «барышень» на подходе к всеобщему веселью, да гости так развеселились, глядя на них, что операцию «Перехват» дамам пришлось отложить.
Свояк и Сан Саныч дружно отплясали «Барыню», потом ещё пару-тройку весёленьких мелодий, и снова отлучились. Вскоре за домом раздался женский вопль и причитания.
— Совсем одурели! Пьяницы чертовы! Яша-а-а… Лежи тихо, не двигайся, может, ты чего-нибудь сломал.
Гости дружной толпой двинулись за дом. На земле валялась обычная деревянная табуретка, рядом лежал один из гостей со стороны невесты —мужичок лет шестидесяти.
Яшина жена сидела рядом и просила, кого-нибудь принести полотенце, смоченное водой. Сам Яша, охая, просил принести чего-нибудь горячительного.
Прибежали Маруся с Катериной, стали помогать горемыке подняться. Катерина окончательно разозлилась.
— Оба получите и за водку, и за баб, и за платки на головах. Пустили козлов в огород. Яков вы упали с табуретки?
— Я прыгнул через табурет, — охнул в очередной раз Яков.
— На спор? — ахнула Катерина. — Где эти паршивцы? Небось, водки обещали налить, сколько захотите?
— Обещали, — горестно вздохнул Яша.
— Яков Александрович! Нашли с кем спорить! С пьяными балбесами, — её речь прервал выкрик из-за угла дома.
— Маруся-пердуся!
— Убью! — не выдержала Маруся, бросившись в погоню за мужем, но баловник уже исчез.
Где спрятались два великовозрастных шутника, никто не знал. Они растворились. Заниматься ими — времени не было.
Якова Александровича положили в отдельную комнату и натащили ему всяческой еды с выпивкой. Кончилось всё тем, что он ни за что не хотел оттуда выходить, чувствуя себя арабским Шейхом.
Плюнув на безобразников, Катерина с Марусей пригласили всех садиться за стол. Мужья так и не появились. Володька целовался с невестой под громкие крики «горько» и периодически куда-то отходил. В итоге вместо первой брачной ночи, его пьяного отнесли в комнату к молодым, где он и прохрапел до самого утра рядом с плачущей невестой.
  Ночью свояк, таки, разругался с Сан Санычем, да так, что рано утром отбыл домой, не дожидаясь утреннего застолья. Причина выяснилась позже. Окончательно налакавшиеся водки друзья, чтобы их никто не нашёл, легли спать в сарае. Всю ночь Сан Саныч щупая Василича за все места, уговаривал его заняться любовью, ласково называя Катюшей, а встретив сопротивление со стороны «Катюши», зажал свояка в углу, пытаясь содрать с него плясовую юбку и они подрались.
Свадьба – одно из самых значимых, ожидаемых и весёлых событий в жизни каждого человека и чем счастливее и веселее люди на пиршестве, тем более удачной будет семейная жизнь пары. Деревенская свадьба наполнена особым народным колоритом и особой энергией, и запоминается на всю жизнь, не только молодожёнам, но и всем гостям, даже маленькой девочке, которой я была в то время. И тепло становится на душе от воспоминаний тех времен, когда люди собирались на свадьбу несколькими дворами, на все большие праздники несколькими семьями, и никто ни на кого не обижался, разве что в какой-то момент, а потом долго вспоминали и хохотали друг над другом.