козёл отпущения

P. S. И не забывай: что бы ни пришлось тебе узнать о людях, какими бы дурными они ни оказались на поверку, у каждого из них есть сердце.

                Грэм Свифт











Мир движется к пропасти.
А я (к моей глупости)
Добавляю своё самомнение:
Суму и тюрьму, и служение.

А то хорошо, что не пошлости.
И (даже) обыденной подлости.
Ведь (даже) моё небрежение
Довольством и счастьем мне станет корыстью.

Ведь я отрекаюсь от истин
Простой человеческой смертности.
Я вижу бессилие честности.
Но (всё-таки) пусть заступлю мировой неизбежности.

Так я получаюсь глухой и слепой,
Который прозреет (и слышит) душой.
А плохо сие, хорошо ли?
Так ныне эпоха вполне обезболенной боли.

Здесь нет моей воли.
Есть только веление долга.
А долго ли мир таким будет,
Сам мир и рассудит.




















Святая простота, святая глупость.
Моя же скупость к ним меня не пустит.
А вот звучание сверчка в пыли
Всегда вблизи (и никогда в дали).

А вот плывут большие корабли.
Вот дождик по ступеням лупит.
Вот лепят человечика из глины.
Всё по любви, чтоб стала плоть едина.

Святая простота, святая глупость.
Моя же скупость к ним меня не пустит.
И всё же, наслаждаясь нищетой
Моей тщеты, я вижу: Дух Святой

Касается не только высоты.
Порою не чурается тщеты.
Но это общее, а частности мои
Влекут меня к униженной прекрасности

Любого бытия! Душа моя
(столь падшая) могла во мне змею
На сердце раздавить. А колею
Не-бесную без беса проложить.




























А старого козла зовут так не со зла,
А чтоб прошёл по злу - от альфы до омеги.
Я нотой позову его или согретым снегом,
Чтоб он не отозвался мне зевотой.

Зато молчанием зазвучал - началом всех начал!

А старого козла зовут так не со зла,
А чтоб ушёл из зол - от альфы до омеги.
Чтоб в альфе был козёл - а дальше стал ночлегом,
Где бы ему приснились не гробы!

А славное свершение судьбы

Почти что полное. Так мир прогонит нас
Из смерти в жизнь. Об этом будет сказ
Когда-нибудь потом. Я понял со стыдом,
Из смерти изгнан я - но не трудом,

А сразу и сейчас! За мною глаз да глаз.















p. s. Если хочешь ничего не бояться, помни, что бояться можно всего.














___________________ уползти от зимы в перегной

Во мне меня или в огне огня,
Или в дерьме дерьма - природа не сама!

А лишь велением далёких звезд
Она воспроизводит свой компост.

А что сам огородник? Он угодник.
А что садовник сам? Мёд-пиво по усам!

Чтоб в жерло не попали - к небесам
Не дать им возлететь и нёбо удобрять.

Я жизнью жил - порой за пядью пядь.
А что могу отдать? Способность умереть.

Что взять могу? А всю небесну твердь,
Которая почти что повсеместна.

Такая колея давно известна.
И весь в ней я. В пути ещё живу.

В компосте - на плаву. По небу - наяву.
Чтоб нёбо не насытилось погостом.























Вот именно сейчас
За мною глаз да глаз.

Сейчас, а не потом
Я жив одним трудом.

Я вырыл пруд.
Кувшинки - ввысь цветут.

А стебли - в глубину.
Я на поверхности легко гоню волну -

Как от стены горох!
Так в чём же здесь подвох?

А в том, что мир я только повторил
Но не установил и сотворил.

О том, что мира не усыновлю,
Об этом себе прямо говорю.




















P. S. Шанти, шанти, шанти (мир, который превыше всякого ума), говорит тебе словом: Датта, даядхвам, дамьята (дай, сочувствуй, владей) - и тебе нечем отозваться?

                Вопрос всех Ответов









Врага не победить, не победив себя.
Любовью не любить, не победив себя.
Себя не победить совсем не сложно,
Поскольку совершенно невозможно.

Ведь я определяю осторожно:

Здесь и сейчас
За словом глаз да глаз
(не обходясь при этом без потерь)!
По имени теперь что называю?

Ведь в каждом имени себя рождаю,

Как завязь, что весенняя вполне.
С любовью заплетаюсь я вдвойне,
Нисколько из себя не раскрываясь.
Навязываясь, а не называясь.

Как будто я валяю дурака.

Как будто за века не услыхал,
Что Бог меня уже назвал.



























Какая горечь! Бестолочь какая!
Ведь только-только изгнан я из рая.
И только начинаю понимать,
Что изгнан я один. А благодать

Даётся двум. Но взявшийся за ум,
Не нужен я в раю - совсем не будет толка
От многих моих дум.
Сколь волка ни корми,

А карма задана - не чайками с кормы,
А морем-океаном в мире рьяном
(сколь узок этот море-океан).
Но чайки на корме не есть обман,

А чаяния мои! Какая горечь!

Как будто полночь вся в напитке том
(когда бессмертие из чайной чашки пьём).





























Прекрасно всё.
И столь же всё ужасно.
Напрасно всё.
Ничто не обратимо.

Сегодня это всё.
А завтра всё помимо.
И я готовлюсь обратиться к сводне,
Чтобы купить себе твою любовь

За тридцать шекелей.
Шакалья кровь Иуды -
Вот так уметь предательство на чудо
Обратно поменять.

Прекрасно всё.
Но ничего на пядь
Не изменить - ведь не принадлежит,
А камнем на развилке возлежит.















p. s. Тот, кто щеголяет эрудицией или учёностью, не имеет ни того, ни другого.

                Эрнест Хемингуэй














Слово кормится не с руки.
Но не музыке вопреки,
(окормляемой инструментом).
Направляемой на виски

(то есть сразу минуя уши).
Слово кормится не с руки,
А почти задевает душу
(это если душа в пути)

Посреди бесконечных «если»
Я убрал бы слово из песни
(и оставил лишь инструмент).
И прибавил лишь тот момент,

Когда время (сквозь монумент
своей плоти) прольётся в свет.
Что тогда происходит с нами,
Нет вопроса, а есть ответ.

































Едва не умереть и говорить слова
О том, как смерть придёт и заберёт.
О том, что страха нет.
О том, что ледоход

Никто не перейдёт со льдины и на льдину
Реинкарнаций! Словно плоть едину
Меняя на рассыпанную суть.
О том, что свет не ждёт.

О том, что свет берут
Задолго до - и это тяжкий труд.
Я человек, родившийся в рубашке.
Я даром умирал и воскресал.

Я славно на костях своих сплясал,
Жизнь новую начав и потеряв
Жизнь старую. Я просто ростом мал,
Чтобы достоин стать великого погоста

(такого отдыха за гранью бытия -
Чтоб полностью не быть). Душа моя!
Не воин я - но я же и служу:
Я сложностью простому возражу.












P. S. Никто не может оправдываться тем, что будто бы хотел, но не мог, ибо бесспорно не мог потому, что хотел.

                Святитель Иоанн Златоуст









В реальности, которая есть сон,
Ты сон во сне, и я в тебя влюблён.

Я в прошлом или в будущем живу
Во сне и наяву, а ты есть сон.

А в настоящем я в тебя влюблён.
И потому живу вперёдсмотрящим.

Или назад - перебирать века.
В себе явлю Ивана-дурака,

Решившего царевну насмешить.
А где мы будем жить, решим потом.

Не пошлым будет будущее в прошлом.
А в настоящем обустроим дом.



























Какие последствия
Будут от действия?
Какую лавину
Я брошу в долину?

У них плоть едина,
У действий со следствием.

Но я по соседству.
И мир мой другой.
В формальную логику
Я ни ногой.

Но сколь примитивна механика:
Все действия здесь от противного.

Не хочешь вредить?
Не вреди.
Обязан вредить?
Погоди.

Дождись понимания: Кому?
Увидишь: Себе самому.

И вот потому всё идёт,
Как должно идти.
Наперёд
Уверен в одном: не вреди.

Из дома и в дом свою смерть
Никак за собой не води.

























Бегунья ослепительных колен!
Я следовал природе перемен.
Бежал я за тобой и перестал.
Я ростом мал взойти за облака.

Я следовал природе перемен.
Бегунья ослепительных колен!
И минули бессчётные века.
Я столько раз во мнении упал

Своём, когда цеплялся за чужое.
Чужую вечность крал, когда своё  родное
Потщился на чудное подменить.
И всё же жив - как заново родился.

«Быть или не быть» - такого нет вопроса,
Я жив невидимым - хоть тоньше волоса,
Но меч домоклов держит над душой.
И Бог сказал, что это хорошо.












p. s. Писателям пришлось смириться с тем, что руки, вручающие им премию за роман, не столь давно вставляли паяльник в зад кредитору.

                Максим Кантор













О самомнение любви!
И самовеличание.
Её молчание.
Её звучание.

Но ничего на свете не решит.

Я Вечный Жид любви.
Живут в моей крови
Вся богоизбранность любви
И все её отчаяния.

Умрёт любовь.

Я вновь ищу другую.
Живёт любовь
Не только поцелуем
Иудиным от Вечного Жида.

А в смыслах «навсегда» и «никогда»,

В осмысленности смерти и бессмертия.
В корысти ежедневной круговерти.
Но истины в ней нет.
Зато есть боль и свет.














P. S. Если вечером тебе тяжело, молчи и терпи, зная, что вечером Христа распинали, а утром Он воскрес.

                Архиепископ Серафим Соболев








Что истины в ней нет,
Зато есть боль и свет -
Так это жизнь в любви.
Так это просто Лета.

И капли света в ней.
Как будто соловьи
Купаются в посмертии любви.
Ни одного вопроса и ответа.

И там есть жизнь.
А так же просто смерть -
Вот эта весть
Любому здесь по росту.

Я весь в любви.
Но истина не здесь.
Со мною не ложится на погосте.
Ведь обретения не стоят ничего.

Ведь я здесь о любви для моего
Простого обладания любовью.
Непостижимое подходит к изголовью,
Когда я весь в ничтожном ожидании.























Какое-то отчаяние во мне.
Не оценили якобы меня.
Не претворили кровь мою в вине.
Уста не причастили от огня

Словес моих, как отзвука небес.

Так отчего же я тогда не бес?
Иль отчего ни кожи и ни рожи,
Которые могли бы быть похожи
На телеса властителей Олимпа?

И на простое содержание нимба.

А оттого, что совесть я имею.
Я только лишь себе сажусь на шею,
Чтобы на кляче этой - не достичь
Или достичь! Какая это дичь,

Такое вот отчаяние во мне.

И всё-таки его мне не избыть.
Покуда жив, я должен жизнью жить.
И смертью умереть, покуда смерть
Мной не обращена в небесну твердь.



























                М. Н.

Какое-то молчание во мне.
Какое-то звучание в вышине
Не прогоняет должного отчаяния.
Но делает неважным замечание,

Что я не успеваю ничего.
Что я не совершаю ничего.
Что моя хата оказалась с краю.
Что дальше лишь околица всего.

Пусть кто-то славится и не отчается.
А я от чаяний пришёл к покою.
Ведь я у этой бездны на краю
Не произнёс обычное люблю.

Поскольку лишь молчание со мною,
И высоко звучание любви.
Наверно, ты влюбляешься легко
И в чаяниях надёжно забываешься.


























Если выдержим десять лет.
Перейдём ледоход вброд.
То и родина будет жить.
Но язык мой во рту лежит

Меж таких стальных челюстей.
Прикусить сам порою рад
Я такой поток новостей.
Что Москва ныне вновь Царь-град,

Третий Рим среди тех горстей,
Что песком сквозь пальцы текут.
Пусть просыплется мой труп.
Но останется мой труд.

А ещё я хочу любви
На ближайшие десять лет.
На ближайшие сто лет
Эгоизм есть в моей крови.

Я хочу вершины себя.
Я хочу в себе много смысла.
А в ближайшем будет борьба:
Кто из нас качнёт коромысло,

Что у бабы с пустым ведром.
И не просто добра со злом.
Умной гордости против подлости
Двум моим головам орла.






p. s. О, сколь жалок старик, если он за всю свою столь долгую жизнь не понял, что смерть надо презирать!

                Marcus Tullius Cicer;
древнеримский политический деятель, оратор и философ














Хотелось бы ещё любви телесной.
Которая становится небесной,
Переплетая плоть твою с душой.

Серебряный твой пот с рекой большой,
Которая течёт почти извне.
Почти в тебе или почти во мне.

И всё-таки в пути по небесам.
Вот так и происходят чудеса,
Что небо нам откроют телеса.

И хляби все небес, в которых бес
(который тоже есть в любви телес)
Почти не повстречается в пути.



































Так жить легко,
Когда всё далеко.

Когда всё близко,
Жить немного низко.

Пока я близко не увидел Бога,
То у меня всего было немного.

Ту лёгкость бытия
(любовь моя),

Звучание соловья,
(любовь моя) -

Всё променял на тяготы молчания
(страх знание потерять о бытие).

Теперь весь прах
Нести мне на крыле.


















P. S. Верю всесвятым словам! Не могу не верить им: они изображают с точностью совершенство Бога моего.

                Святитель Игнатий (Брянчанинов)













Вот Бог, а вот порог!
Гордыни узелок,
Над головой моей держащий меч домоклов,
Скорее докопается до мозга

Сквозь лживый череп мой,
Чем я пойду с сумой.

Я как-нибудь устрою благолепие.
А со здоровьишком моим следить Асклепию,
Как греческому богу всех врачей -
Вот Бог, а вот порог моих речей!

И за него язык не заведёт.
А что же мой народ?

Так пусть живёт
Честней меня - и я возьму пример.
Я в совести моей устрою сквер
С могилкою в конце моей гордыни.

Вот Бог, а вот порог
Всей лжи отныне.
























Благое дело.
Если о нём думать,
Уже благое - пусть не совершить.
А хоть бы к малой дольке преступить.

Нагое тело.
Даже если думать,
Что в нём тепло,
Что ты на небесах.

Но всё равно подводят телеса
Тебя к незримой грани расставания
Со всем, что ныне почитают люди
Лишь холодом простого умирания.

Я здешний человек.
Я не какой-то дух,
Который где-то там совсем другой.
В благое дело наступлю ногой

Не как в благоухание навоза!
А даже если так,
То будет польза.
Благое дело, ежели подумать.
























Любовные сны - поголовье весны.
Проснёшься от бреда - и нет уже этой беседы

Телесной, а так же небесной.
А в мире солёном по прежнему пресно.

Вдвоём с вожделением честным.
Я жажду себе унижения.

Проснусь я от снов золотых,
Лишь вычерпал тот водоём

До самой души - чтоб реальность
Предстала как некая данность.

Как мой повседневный потерянный рай,
А вовсе не суши заоблачный край.













p. s. 1889 год, 30 января. Пошёл к Фету. Там обед. Ужасно все глупы. Наелись, напились и поют. Даже гадко. И думать нечего прошибить.

Лев Николаевич Толстой. Полное собрание сочинений в 90 томах. Том 90. Дневники и записные книжки 1889 год.

















Сколь быстро жизнь - ещё не началась,
А уж закончилась давно.
Какая связь
Меж написанием ноты и звучанием!

И даже с самой сотой долей соты.
И с мёдом, что получен в результате.

Сколь быстро жизнь - ещё не началась,
А я её прожил! И на закате
Я пью с тобой вино - за то, что наша связь
Ещё не началась, но завершилась.

Ведь в этом милость, жизнь!
Ты сотой долей сбылась.

Ты только оболочка сотой доли.
В меня влюбилась, а потом забылась,
Чтобы родить звучание моей воли.
Другое наполнение всею нотой.






























Успокоиться, обустроиться
Лишь по сторону эту жизни.
Так грешится мне, так мне молится.
Таковы мои укоризны.

Я и сам не отвечу (там),
Где меня быть не может (здесь).
Вес души моей (миражи)
Порассыпан по тем местам.

Словно птичья щебечет рать,
И никак её не собрать.
Лишь по сторону эту жизни
Никакого урона тризне.

Никакого урона родам.
Успокоиться, обустроиться.
Но природой не удоволиться
И у моря не ждать погоды.






























Озвучит снег свою виолончель.
Держа не на весу, а на глазах.
Единственной слезой, потом второй
И третьей - словно ноты в небесах.

Как под гору катится снежный ком.

Озвучит снег свою виолончель
На сотни лет окрест! И никого кругом,
Кто эту дверь открыл в особый мир.
Из снега я слеплю себе кумир.

А после откажусь и от кумира.

Озвучит снег свою виолончель.
Мир не лишится жира или тлена.
Но сделалась заснеженной геенна.
И снова наступает не теперь.



















P. S. Нет греха, когда человек бывает искушаем, но есть грех, когда человек бывает побеждаем.

                Cв. Нил Мироточивый








Портрет мой на стене.
А я во мне
Написан и спокойно лицезрею.
Достойно я сажусь себе на шею.

Который год я царствую спокойно
Над тем, что мне во мне принадлежит.

Портрет мой на стене.
А я во мне
Имею бледный вид и растворяюсь
В какой-то вышине, которой я являюсь.

Но сам не осознал и не пропал.
Я всё ещё держусь за эту жизнь.

Портрет мой на стене.
А я во мне
На многое гожусь, но не горжусь.
Я в подлинности этой нахожусь.






























Из пасти зубы вон!
Чтобы любовь украсти
Никак бы я не смог, загрызти словно дичь.
Сын или дочь родились бы во мне -

О ужас! - плотоядными вдвойне.
И вышли бы охотиться на мир.

Из пасти зубы вон!
И с губ стереть мне жир
И выплюнуть осколки звонкой кости.
Чтобы лежали стройно на погосте.

А я бы полюбил!
Но где мой пыл?

Ведь я бы полюбил простую пыль дорог.
И тех, которым я помочь не смог.
Они бы, в свой черёд, меня спасти
Никак бы не смогли... Из пасти зубы вон!

Бессмертие скрывается в дали.
Достоинство есть то, что испокон.



























Какая стужа на земле! В какую лужу
Я славно вмёрз, подёрнувшись ледком?
Ведь я не оказался в серебре.
Но подавился первым же глотком,

Поскольку навзничь вмёрз. Вокруг мороз!
И я застыл, дабы всмотреться в бездну.
Чтобы в ответ взглянула столь болезненно.
И я узнал, крепки мои основы

Или хрупки? Но вышли омерзение
И тошнота, и головокружение.
Поскольку в бездне только разложение.
Казалось бы, нет в бездне красоты

Превыше жизни. Всё же дождь по крыше

Упавший с высоты, порою столь прекрасен.
И лужу наполнять не громогласен.














p. s. Я - художник и, следовательно, не либерал.

                А. Блок












Принять как есть - какая в этом честь?
Принять, как должно быть - и полюбить
В себе всё то, что только лишь возможно.
Поскольку то, что ложно - быть не должно.

Отныне в должном начинаю жить,

Заканчивая жизнь - я начинаю
Ценить её уроки! Даже сроки:
Невиданную краткость и забвение
(которое потом). И без сомнения,

Не изменить обыденным трудом

Невидимую сущность бытия.
Любовь моя - я так не полюбил,
Как мог бы полюбить. А вот не смог
Всю тщетность превозмочь в ничтожно малый срок.




































____________________ орлиное православие

Мой невеликий рост
Для звёзд, а не для виагры.

Мой невеликий мозг
(без язвы или подагры)

Шагает и переварит
Все перевалы мысли.

Не примет лишь потребления.
И родины унижения.

Не примет мира без истин
Орлиного православия.

А так же конца истории.
Здесь я в своём праве.
































Зима. Сама. Сума и для ума,
Но вовсе не тюрьма для красоты.
Зима. Сама. Дома для чистоты
Покрыты сверху снегом (те мосты

Невидимо протянуты в другое).

Зима. Сама. Как будто бы рукою
Возможно прикасаться к красоте.
Но обжигаться где-то в высоте.
Лишь в долготе спокойно обживаться.

И знать: не пропадёшь - но это ложь!

А я не сам с усам! Зато по всем устам
Звучанием невесом в реальном мире
(где нет высот невидимых мостов).
Я не готов здесь сотворить кумира.

Зима. Сама. Расставит по местам.















P. S. И отвечал Иов и сказал:
            слышал я много такого; жалкие утешители все вы.
                Будет ли конец ветреным словам? и что побудило тебя так отвечать?











А тело моё болело.
Дела хотело тело -
Только чтобы легко!
А душа далеко.

А душе тяжело.
Тело творило зло.

Тело не понимало.
А душа погибала
Снова - в который раз!
Тратя души запас

Или запас тела.
Нет никакого дела,

Кроме добра и зла.
Тело моё зола,
Если огонь в душе.
Тело моё гармонь,

Если в душе гармония.
Я прозвучал уже.























Что время ушло, но меня не забрало -
Я поднял забрало!
Увидеть врага или друга
И руку подать иль отнять.

Что время пришло, но меня не забрало -
Оно в мир вернётся опять!
Чтоб снова понять мои смыслы.
Но снова меня не забрать.

И я остаюсь на вершине Памира.
Поляки - напомнят мне чудо на Висле.
Французы - в церквах лошадей.
Казалось бы, мне презирать всех людей.

Но духом я вон из прищуренных век -
Я более чем человек!
И менее чем человек.
Не нужен нигде, но вселенной разбужен.

И нужен везде, где я нужен.
Я важен тому, кому быть одному
Возможно - и всё-таки ложно!
Пока в мироздании тревожно.






























Всё заново начать.
И пятую печать
Не ждать, пока сорвётся с чьих-то уст.
Мир без воскресших праведников пуст,

Когда бы не было ещё живых.

Столь многим в своей жизни не горжусь,
Что я здесь совершенно не гожусь.
Но пригодиться должен непременно
Всё заново начать (не только лишь в отчизне).

Снять пятую печать - своею жизнью.

Поскольку умереть всегда успею,
Я праведному взгромозжусь на шею.
Пускай меня с собою вознесёт
Своим примером - не наоборот,

Чтоб я мир в преисподнюю тянул.

Я всею остротой небесных скул
Вскрываю веки. Выйду в человеки,
Увидев за версту моей души врагов
Сквозь слепоту всех дантовых кругов.







p. s. из комментов, Дмитрий Орлов: Про чтение.
                "Секс - это скучно. Я читала". © В. И. Новодворская.















Не жди от другого помощи добрым своим делам.
Словно на грядке овощи, каждый созреет сам.
Сам за ботву выдернет тело своё из грядки.
Не смотря на повадки, произрастёт в молву.

А молва понесёт имя его в века.
Или не понесёт, празднуя дурака.
Дескать, Илья был празден сколько-то там годов.
А теперь он готов подвиги совершать.

Ты не посмей смешать душу свою с чужой.
И не лезь на постой в чей-то чужой мозг.
Сам окажись с усам. Каждый умрёт лишь сам.
Каждый воскреснет сам, ежели он не вошь.




































Дорогой отпущения козёл!
На тебя сегодня я зол.
Не забрал ты все прегрешения.
Ибо волк тебя раньше задрал,

Чем успел ты уйти в пустыню.

Не родиться с листа мне чистого!
Ибо совесть моя лучистая
Ни речистой лжи не поверит.
Ни отныне мне (как на сцене)

Не начаться с первого акта.

Дорогой отпущения козёл!
Эту лёгкость я не нашёл,
Сколь бы где её не искал.
Даже будь я гол как соко'л,

Но не будет больше антракта!

Куда выйду из бытия
И вздохну: вот он чистый я.














P. S. Ад - это невозможность любить...

                Федор Михайлович Достоевский











Счастье-несчастье.
Частью и целым.

Вот все пределы,
Что в моей власти.

Все достижения - лишь унижения.
Все возвышения - те же падения.

Кроме служения,
Если присутствует

Кармы сужение - в лезвие бритвы.
Очень напутствуют наши молитвы:

Хлеб наш насущный. Наши долги.
Лезвием бритвы режу круги

Дантова ада, что повсеместен.
Счастье-несчастье, я с тобой честен.









p. s. Когда искусствоведы собираются вместе, они говорят о форме, структуре и смысле. Когда художники собираются вместе, они говорят о том, где можно купить дешевый растворитель.

                Рабло Пикассо
















А хотелось бы тебе денег.
Чтобы стал ты, как товар, дорог.
Чтоб искусственно ты стал молоденек.
Чтобы кушал со сметаной творог.

А конечно же, хотелось бы денег.

Я сейчас стою на дне мысли.
Различаю средь осадков камни
И останки кораблей сверху.
Даже двигаться я стал плавно,

Словно этак я во сне гибну.

А на деле обстоит вот как.
Чтобы в теле я своём лёгком,
Неземном, но не вполне небесном,
Я отдал бы всё земное бесу.

Сам парил бы без руля и ветрил.

Белый свет тогда бы стал мне не мил,
Словно чёрным он меня ослепил.
























Подумать о любви. Вообразить
Не только плоть любви, но кровь её.
Дыхание твоё и соловьи.
Дыхание моё и соловьи.

Переплетение правды и враньё
О единениях душ в слияниях тел.
Я ничего на свете не хотел,
Помимо совершенства чистоты.

А что не знал, чего хотела ты,
Так навязал себе воображение.
Подумать о любви, вообразить
Не только кровь любви, а и служение.

Но только лишь своё, а не твоё.
Я слушаю молчание моё.
Я понимаю, в мире есть отчаяние.
А так же и созвучия звучания.




















P. S. Мои милые, не дозволяйте себе мыслить небрежно. Мысль - Божий дар и требует ухода за собою. Быть отчетливым и отчетным в своей мысли - это залог духовной свободы и радости мысли.

                Павел Флоренский




         p. s. «1889 год, 11 февраля. Пытался писать, не шло. Пошёл в метель ходить.»

                из дневником Л. Н. Толстого








Весь Космос зимы - это мы.
Весь полюс зимы - это мы,
Пронзённые сверху до низу
Всем смыслом оси мироздания.

Весь Космос зимы - это мы.
И наши с тобою желания.

И всё предстаёт без прикрас.
Лишь звёздное небо для нас,
А снег как мука костяная.
Сейчас я настолько не знаю

Каких-то других полюсов,
Что мне не достанет весов

На чёрное с белым делить.
Протянута нить Ариадны
Желанием моим - просто быть.
Причём - безо всяких причин.

И как бы ни было затратно,
Нет в мире других величин.



















Война умов идёт поверх домов,
Поверх умов, даже души поверх.
Я заглянул на каверзный чердак.
И там в пыли услышал Божий смех

(настолько я давно не забредал).

Я был в дали, хотя умом я мал.
Я брал рубли, хотя трудом я мал.
Всё совершал не так уж совершенно.
Война умов идёт поверх умов

Но под вопросом бытие вселенной

(А не благополучие домов,
Метания твои или мои).
Само существование мироздания
Ищу я в той слежавшейся пыли.
































Присутствуя на разных этажах,
Отсутствуем мы в мире одноместном,
Одновременном и почти известном.

Где я не повстречал тебя в пути.
Где я не отразил тебя в глазах.

Присутствуя на разных этажах,
Где мы не оказались в небесах,
А в разных переходах подземелья,

В твоей душе измыслил новоселье
(казалось, обустроился уже).

Где все противоречия восприятия
Я устранял пленительным объятием
(подменой отрицающих понятий

На утверждения счастья и тепла).
Так жизнь прошла. Но эта не прошла.












p. s. Если друг мой дружит с моим врагом, то мне не следует водиться с другом. Остерегайся сахара, который смешан с ядом, берегись мухи, которая сидела на дохлой змее.

                Авиценна (Ибн Сина)
















Та жизнь прошла - но эта не прошла.
Та жизнь вот здесь - но эта много выше.
И там, и там есть ниши для вранья.
И в этих нишах приютился я.

И там, и здесь
В твоей любви я весь
Казался бы - когда бы стал я всем!
Лишённым всех надуманных проблем,

И только в твоё сердце помещённым.
Та жизнь прошла - и я умалишённым,
Лишённым веса стал в любых глазах.
Но я не затерялся в небесах.

Остался здесь - но жизнью жив другой.
В любовь людей отныне ни ногой,
Покуда полностью не полюблю.
Я на краю любви - но на другом краю.






























Есть в женщине все смыслы бытия.
А так же и бессмысленность моя
Для счастия её! Твоё или моё
Участие друг в друге - словно вьюга

Встречается с метелью!
Над постелью - взаимопрорастание корпускул.
Есть в женщине все смыслы бытия.
А так же и бессмысленность моя

Быть частию её! Твоё или моё
Всевластие друг в друге - только мускул
Усилия от власти отказаться.
И только лишь любовью продолжаться

Здесь - на земле. А я хотел бы - над.
Я не хотел бы - под. Так дерево растёт
В своей коре - в которой только вес!
Корней, ветвей - в которых я не весь.


















P. S. Будущий писатель Чехов два года просидел в седьмом классе из-за алгебры. Учителем математики в таганрогской гимназии был Эдмунд Дзержинский - папа основателя ЧК.










Когда говорить не о чем,
Просто идёшь за речью.
Просто идёшь за речку
И за погосты Леты.

Сразу в молчание света.

Там говорить не о чем,
Ибо каждый есть речь.
Если однажды мир
В жир удалось облечь.

Плоть его нарастить,

Кость внутри укрепить.
Надо в такой объём
Обратно переходить.
Где говорить не о чем,

Только жить на свету.

Я пока на мосту.
Чёртовом том мосту.
Ни перил для руки.
И молчания ни зги.




























Закончилась любовь в воображении.
И не продолжилась любовь в служении.

Поскольку суженой моею не была,
Чей взгляд орла упал аки десница

На пение перелётной птицы.
Но выхватил лишь ноту бытия.

Без этой ноты песня - не твоя
И не моя! А словно бы калека.

Что выживает вместе с моим веком.
Страдает, но себя не одолеет.

Быть сразу всем лишь целое посмеет.
А часть любви теряет эту власть.
































Хочу, чтобы лето - без Леты.
Зима - без замёрзшего света.
Весна - без блесны на рыбёшку.
Из Леты не вычерпать ложкой

Уху с костяками и мясом.
Хочу, чтобы масленым масло
И в мыслях моих перестало.
И сразу чтоб осень настала

В своём осыпании плоти.
Нелёгкая эта работа
Искать бегемота в болоте.
А после тащить из болота,

Как душу поднявши на щит.
Оставив всю слякоть в низине.
Не годен я к этой вершине.
По швам моя гордость трещит.








p. s. Где пролил пот усердья человек,
        Пожнёт плоды бессмертья человек.

                Захир-ад-дин Мухаммад Бабур
араб. ;;;;;; ;;;;;;;; ;;;;;;;;; ;;;;;;;, «Бабур» означает «лев, полководец, барс» и происходит от персидского слова ;;;;;; (b;br) - «тигр» полная тронная титулатура: ас-Султан аль-Азам ва-л-Хакан аль-Мукаррам Захир ад-дин Мухаммад Джалал ад-дин Бабур, Падшах-и-Гази













Пора бы примириться с бытием.
А я всё возражаю бытию.
Поскольку я себя воображаю

Порой в аду.
Порой совсем в раю.

Пора бы примириться с бытием.
А я там себе места не найду.
И всё в воображении моём.

Поскольку весь я - «там».
«Не там» - почти нисколько.

И в том «почти» мне места не найти.
Но лишь в пути я бытие (почти
Что) обретаю в полноте.

И всё равно низины здесь не те.
И всё равно высоты здесь не те.






























Порой в аду.
Порой почти в раю.
Порой в земле сырой себя найду.

Всё это ипостаси бытия.

Весна непостижимая моя!
Которая настолько повсеместна,
Что ничего о ней и не известно.

И вкривь, и вкось вращать земную ось

Порой в аду,
Порой почти в раю
Я продолжаю на свою беду.

Поскольку всё опять преодолею.

Порой в раю.
Порой в земле сырой.
Как будто сам я воскресать умею.


















P. S. Увы, Пророк убоялся жены! Кто устами своими держал дождь в целой вселенной, кто словом низводил огонь с неба, и молитвою воскресил мертвого, и тот убоялся жены. Никакое зло не сравнится с лукавою женой...

                преподобный Ефрем Сирин














Нести грехи - совсем не потроха,
Которые внутри! Грехи снаружи.
Когда в пустыню ты приносишь стужу,
Оставив ад внутри - глаза протри!

Какой бы отпущения козёл
Ты ни был - где тот чернозём,
Который (опроставшись) удобряешь?
В пустыне те грехи - которые ты знаешь.

А неизвестные - как бездны холодов!
В которых звёзды опростать готов.
Я поздно понял, что мои поступки
Не столь уж разрушительны для мира,

Как помыслы мои.

Когда играет лира,
Любая фальшь слышна. Спасительной нет шлюпки.


























Последняя любовь моей вселенной
(разменная монета этой жизни)!
Простой водой разбавленная кровь.
И мостик над пылающей геенной.

Любовью за любовь я заплачу.
А после над собой похохочу.

Немножечко любви кладу сюда.
А множечко любви несу туда.
Я ножичком любви перекрою
Всю жизнь мою направо и налево.

Упрямо я пою мои напевы:
Как я люблю у бездны на краю!

Последняя любовь моей вселенной
(разменная монета этой жизни)!
Как не было любви - хоть и была.
Дала крыла - а так же отняла.
































Стратегическое одиночество.
Целы мир для меня - отечество.
Целый мир для меня - чужбина.
Но во мне лишь Родина сына

Обретёт - а не те, кто врёт.

Стратегическое одиночество.
Так охотник сбивает влёт
Одного - а не стаю всю.
Я тогда себя обретаю,

Когда истину я несу - а не лживые интересы.

В мироздании - время беса.
И пора воскресить сознание
Стратегического одиночества.
Ибо истина лишь одна

(как любовь, что всегда одна).

Да и Родина лишь одна.
И масштаба она космического.























Принимая правила игры,
Я теряю все мои миры.
Но оставлю искренний один.
Этот мир я сам в себе прославлю:

Буду называться господин
(то есть раб господства моего).
Принимая правила игры,
Я теряю все мои миры.

Я не потерплю в себе чужого.
То есть совершенно неживого,
Вынувшего душу из миров.
Я последний отстоять готов.

Даже его Родиной назвать.
И стоять души её на страже.
Пусть я потеряю миражи,
Я живу на страже у души.














p. s. В свете последних событий вспомнилось обращение Аполлона Майкова к России: Ты говоришь, у тебя нет врагов - извини, не поверю: Столько ты сделала добра! стольким помогла! стольких спасла! Знай: благодарность для низкой души - нестерпимое бремя!

















Уйти в былые времена (найти былые письмена).
Но в племенах остаться новых,
Накинув новые покровы - на самого себя, дружок!

Я первый делаю шажок - к непониманию былого.
И скороходный сапожок я сам с себя снимаю снова.
И снова я замру на месте.

Я нахожу себя в корысти - и от неё не откажусь!
Гожусь я с тесною обновой вползать на плечи великанов,
Чтоб далее себя глядеть - но ничегошеньки не видеть.

Уйти в былые времена (найти былые письмена).
Их презирать и ненавидеть - за их известные обманы.
Но так себя ведёт и вошь.

Я не велик перед веками.
Но только с ними я не вещь - века во мне родятся сами.
А вещее - как материк (и лишь тогда я не на миг).





























Стратегическое одиночество
(посреди очевидных вещей):
У тебя есть одно отечество,
А в отечестве нет мелочей.

Ведь спасение человечества русскими
Не раскроешь смыслами узкими.
Ведь распад человеческой личности
И невежества торжество

Зарождались раньше античности.
Зарождались как вещество атомического полураспада
(человека чтоб сделать бесом посреди глобального ада).
Я гордыни своей всем весом

Замечаю, что мы на льдине всекармического ледохода.
Где природа вся сокрушается.
Где пространство всё сокращается.
Лишь осмысленность не прекращается

Стратегического одиночества.
Вновь спасение человечества
На плечах моего отечества.
И ответственность вновь космическая.













P. S. Интеллигенции часто кажется, что если она не может внушить народу свои идеи, то это означает, что он слушается кого-то другого, начальства прежде всего. Это глубокое заблуждение - он не слушается никого. Но чужому начальству доверяет еще меньше, чем собственному.

                Александр МЕЛИХОВ, "Архипелаг верности"












Когда чудо становится бытом,
Жизнь моя отныне разбита.

На банальные чудеса.
На привычные небеса.

Необычное как ручное.
Я вернулся во время Ноя,

Когда в мире возможно всё.
А я праведен в своём роде.

По сравнении с мелким бесом
Я не столь уж заросший жиром.

Я не столь уж творю кумиры.
О другой я знаю природе

Чуть поболее, чем свинья!
Вот он я, когда чудо бытом.

И всё более позабыто,
Что душа моя - не моя.




















Здесь ничего не избежать.
Себя за карму привязать
И волочиться за собою - обычной детской погремушкой.
И называться не судьбою,

А словно бы морской ракушкой.

Себя я к уху приложу.
Себя в звучании нахожу
От ноты альфа до омеги.
А вот вчера весенним снегом

Спускались ноты свысока - и оставались на века.

Но только здесь я ни при чём.
Я запечатан сургучом.
Отправлен как приказ по карме,
Чтоб карма выстроилась в ряд - готовить мне Парад Победы.

И я назвал бы это бредом - но так всегда я побеждал.

А снег ручьями побежал.
И карма стала мне речами.
















P. S. Не надо слишком очаровываться настоящим, которое мы измеряем сутками и сотнями листков бесчисленных календарей, своими целями и свершениями, - оно то самое настоящее, черту которого мы переступаем каждое утро, перед тем, как проснуться, и каждую ночь, перед тем как заснуть.

                Хорхе Луис Борхес













Здесь от трубы тепло.
В печи горят гробы
Пустые - ибо люди все воскресли
До одного! Ни слова, что из песни

(из доблести, из подлости) - всего,

Что в человеке есть.
Что в человеке - здесь.
Что в человеке - там.
Всё нынче в вести будущего века.

Здесь от от гробов тепло не только человеку.

Я не сказал: светло.
Ведь я не разделял добро и зло.
Я к nova vita - словно бы к невесте,
Что полюбилась мне невесть откуда.

Здесь от трубы тепло - уже и это чудо.

Весна - а сколько снега намело
В начале марта! Что горят гроба -
Так это всё бравада и судьба.
До воскресения желание дожить,

Лишь над собой смеясь: без смерти обходясь!
















Не делай отпущения козлом
Ты общечеловека - он ослом
Меж сочных буридановых стогов
Казался бы! Когда бы - не врагом

Всему, чем жив я и к чему ревнив.

Нет в этом мире более чем прочных,
Чем самая проточная вода
Взаимозаменяемых ничтожеств.
А я есть порождение хрупких множеств

И сложностей, как всякая страда.

Как труд через страдание узнавания.
Не личности распад, а собирание.
Ты возложи сомнения на козла -
Чтобы унёс в пустыню! А осла

Ты попросту забудь - пускай водой сбежит.

Как Вечный Жид, лишившийся родства
И родины, а так же естества.










p. s. Покой и праздность - гибель душе и могут навредить ей больше демонов.

                Преподобный Исаак Сирин


















Осуществляются мечты - овеществляются таланты.
Но в каждом чуде красоты таятся смутные гиганты.
И мы всегда на их плечах - слова их ныне не в речах.
А в направлении речей и озарении очей.

Легко сказать (бы) мне: ничей!
Легко сказать (бы): никому!
Настолько видеть далеко порой доступно одному.
Настолько речью проникать и высоко, и глубоко.

Вот здесь я начинаю лгать.
Стопами гордо попирать чужие глыбы плеч могучих.
В их заблуждениях дремучих свои ладони простирать,
Срывая яблоко раздора.

Плод с дерева того позора - которым одарила Ева.
Но и без этого - нигде! Но и без этого - никак!
Я только слово в разговоре. Я только нота из напева
Той гаммы (альфы и омеги) - такой вот равнодушный знак.





























Дрёма - от слова мудрость
Ты далеко от дома - в древности пребываешь.
Мудрости промышляешь - в облаке подсознания.
В мороке мироздания строишь себе строение.

Дрёма - от слова мудрость.
Прежние поколения словно бы что-то знали.
Не было мне печали - помогло заблуждение,
Что я аэродрома строю себе площадку.

Гладко ли мне взлетать?
Гадко ли мне не стяжать?
То есть в каком порядке мне предстоит предстать
Перед моей дремотой - смерти аэродромом.

Дрёма - от слова мудрость.
Есть у меня сомнение:
Мнение моё совместное - с тем, что мне не известно.
И уверенность полная в том, что мне в мире тесно.

















P. S. Не придавайте значения отношениям с людьми. Старайтесь относиться ко всем дружелюбно и все оставляйте на волю Божию. Чаще обращайтесь мыслью и сердцем к Богу.

                Игумен Никон Воробьёв










А в невидимом мире невидимо
Всё невидимое ненавидимо.

А в неслышимом мире неслышимо
Всё неслышимое поругаемо.

Если знаемое не называемо,
То не знаемое не открываемо.

И срываюсь я с тех вершин.
Ненавидимый я один.

Не расслышанный я один.
А в неведомом мире заведомо

Мимолетное совершенно
Посреди бездушной вселенной.































Поначалу покажется, что гордыня тогда отвяжется,
Когда я воплощу мечты несгибаемой красоты.
И я у всех на виду наведу
Несмываемую красоту убегающего горизонта.

Поначалу покажется, что гордыня тогда отвяжется,
Когда я представлять хоть что-то
Превзошедшее пищеварение и с любимой телес сплетение
Из себя вдруг смогу представить! Словно нота того полёта,

Что идёт по вершинам нот - только я понимаю: нет.
Что другой у неё ответ - и она никуда не делась.
Лишь в другие дали вгляделась.
И в другие вляпалась близи - когда надо смотреться в выси.

Но и там есть своя гордыня.
Пока я - по этим местам.
И пока по местам я тем - не избавиться насовсем
От смиренного мастерства! Невозможно даже пре(д)ставиться.
































Уползти от зимы в перегной,
Словно корень, от стужи больной.
А потом уползти от весны
В перегной - захотев белизны

Ноосферной! Найдя только ужас.

Беспримерный - душа моя в этой гримёрной
Подберёт себе разные лица!
То есть мышцы скелета: лицо веселится,
Сердце бьётся - всегда без ответа,

Что назвать здесь ценой, что виной.

А потом уползти в перегной
Посреди бесконечного лета
Недоступного вечного Болдино!
И окажется, что белизна

Даже там безупречной не найдена.

Даже там человек изначальный
Получается многострадальный.






p. s. Корни неблагодарности - в человеческой ненасытности; сколько человек ни получит, всего ему мало, он не благодарит, а ропщет за то, что не получил больше... Но те немногие, которые всегда и за все благодарны, получат от Бога великую славу и честь, великую благодать.

                Святитель Лука Крымский (Войно-Ясенецкий)















Оставить всё как есть.
Достоинство и честь -
Оставить всё как есть! Но изменить вокруг
Всё окружение, в котором лишь испуг

И отвращение к тому, что окружает.

Не как монашество - оно воображает,
Что покидая мир, его спасает.
Не как кликушество - оно лишь оглушает,
Мешает слушать душу мироздания.

Оставить всё как есть - в моём сознании.

А в том, что есть вовне - заняться делом.
Насколько ожидания разнятся!
Настолько совпадает безнадёжность
Противиться безбрежному распаду

С сознанием - насколько это надо.

Оставить всё, как есть.
Достоинство и честь
Не могут изменить свою конечность.
Зато предполагают безупречность.























А всегда выясняется, что ничто не сбывается.
Ибо сбы'лось - и сразу разбилось.
В кого сердце влюбилось,
Тот по сердцу живёт.

Я живу на восход - а потом я живу на закат,
Как тот мальчик-солдат сорок первого года.
Хорошо бы сказать: это в нашей природе -
Воскрешения и смерти! Но вы в это не верьте.

Каждый раз воскресать, каждый раз умирать -
Словно в первый, иначе никак!
Мне легко говорить - я последний дурак.
Дуракам объясняется, что ничто не сбывается.

Ибо сбылось - и сразу разбилось.
Никакая там жалость и сиюминутную милость.
Их не ждите - как я и не ждал.
Но дождался - воскрес наповал.




















P. S. Эти гангстеры нас застрелят, полиция найдёт два женских трупа, нас отвезут в женский морг, и, когда нас там разденут, я умру со стыда!

                к/ф "В джазе только девушки" (1959)











Любовь предполагает безупречность.
Но вновь мне открывается конечность
И жизни, и любви в моей крови.

Бессмысленный восторг живой любви
И не сопоставим с любовью мёртвых.
Которые все молятся за нас.

А за себя молиться не способны.
Любовь утробна и любовь загробна.
Любовь восставших и любовь простёртых.

Не всё откроется в последний час,
Но много предстоит ещё открыть.
О том, что смерти нет - давно известно.

А что в любви людей есть повсеместно
Огромное желание не любить,
Но сладко обладать - и жить не перестать.


























Последний трубадур Санкт-Ленинграда
Порою помышляет об усладе
С Прекрасной Дамой именем София.

Вполне по плотски думает вития
О прелестях возвышенных материй
(премудрости каких-то там мистерий

Готовый разменять на сладострастие).
Последний трубадур Санкт-Ленинграда
Усладу полагает просто властью

Над тонкими материями плоти.
Когда-то я мечтался трубадуром!
Софию полагал я просто дурой,

Меж сфинксами гуляющею Соней
Из Достоевского (не просыпался я
В ладони вечности добытою гармонией).

































Немного от любви дошло до нас.
Какие-то минута или час
От вечности, рассыпанной на млечность.
Любовь подразумевает безупречность.

Увечности она не разумеет,
Поскольку исцелять её желает.

Немного от любви дошло до нас.
Та часть ничтожная, которой обладают.
Минута или час, когда страдают.
Так и теряют целого себя,

Рассыпавшись на млечные любови.
Так nova vita не являет нови.

А что в крови моей поток любви,
Когда я наконец уразумею
(посмею на минуту или час) -
Кровь без любви да не коснётся нас.












p. s. Если бы вы меня спросили, отчего у меня сказано: «Тысяча стеклянных бубнов ранили рассветный сумрак», я вам отвечу, что не знаю, но я их видел в руках у ангелов.

                Федерико Гарсиа Лорка














Птичка божия не знает - и не очень хочет знать,
Что летать ей невозможно! Всё равно она летать
Не способна перестать - коль не сломаны крыла!
Это не любовь была, а предчувствие любви.

Это и не мгла была, а бурление в крови
Преисподнее по сути - здесь я нагоняю жути,
Как пастух коров на выпас.
Выпил млека и здоров - ведь полно у века вымя.

Птичка божия не знает - и не очень хочет знать,
Как давать другое имя (что Адам не называл
До того - пока не выпал из Эдема прямо в стужу).
Птичка божия не знает, что такое этот ужас:

Ошибаться в именах - потеряться в племенах
И во временах иссякнуть, когда сломаны крыла!
Не желает разделиться на добро или на зло,
Или снова в смерть родиться.





























Смерть желаний идёт от знаний,
Что желания тщетны - бездетный,
Бездуховный желает желать.
Разве что обладать он не может.

Я до дрожи желаю любви.
Я всей кожей желаю коснуться.

Чтоб в моём обладании проснуться,
Надо много в реальности знать.
Очень многое чувствовать и потерять,
И вернуть из безверия в веру.

Я примером здесь быть не могу.
Пробуждение здесь станет кошмаром.

Смерть желаний есть сон золотой.
Я уверен, что к правде святой
Мир дорогу найти не сумеет.
Я желаю не правды, а Бога.




















P. S. ...Воскресением своим Господь Христос разорвал порочный круг смерти: совершил переход из смерти в бессмертие, из времени в вечность. В Его Личности совершил этот переход и человек, но не как человек, а как Богочеловек. Потому Воскресение является основным фактом: из него выводится и к нему сводится вся Христианская прагматика. От человека требуется одно: чтобы усвоил этот факт, чтобы пережил это переживание, чтобы воскресил себя из могилы всего того, что смертно, соединяя верой душу свою с Воскресшим Богочеловеком...

                преподобный Иустин Попович







Мои девять египетских жизней.
И одна православная жизнь
(когда душу не надо делить).
Когда мне умереть и убить

И единственный раз невозможно.
Предыдущие смерти - все ложны.
Предыдущие жизни - всё сон.
Только здесь и сейчас я влюблён

В неизведанную красоту.
Ту любовь, какой и не узнаю.
Мои девять египетских жизней
Не заменят забытого рая.

Я его вспоминаю с трудом.
Я его прославляю стыдом
За все девять загубленных жизней
(из которых потом воскресаю).

Я свои имена собираю,
Чтоб узнать себе полное имя
(всей души полнокровное Слово).
Я отныне не знаю иного.

























Смерть желаний идёт не от знаний,
А отсутствия оных - от жадной погони
Муз лукавых вослед Аполлону.
Ведь находят они Диониса'.

Чей живот прогрызают как крысы,
Коль с виною кувшин к животу.

Я тебя уведу за версту
Ту дорожную - ту красоту
Всевозможную! Дальше красот!
Где никто не живёт, кроме смерти

Или Бога - тебе, недотрога,
Да отвергнуть посметь этот выбор.

Или же - выбирай
Из ладони лукавого ад или рай.
Смерть желаний идёт не от знаний,
А от чувства такого, что край.










p. s. Часто обстоятельства бывают для нас - как смирительная рубашка для безумного.

                Монах Симеон Афонский














Холодная весна - словно блесна
Из полыньи зимы! Не я, а мы
Сумы или тюрьмы берём пример.
(как перемену вер у ренегата).

Не я, а мы - словно ума палата
Не дом скорбей, а бабочкин сачок.

Холодная весна - словно блесна
Большую рыбу схватит за бочок.
Как серенький волчок - столь безобидно
(ведь ренегатства здесь совсем не видно).

Как будто изменение - не измена
Для брошенной зимы, что вскрыла вены.

Здесь только так: из чувств всетитанических
Я откажусь от мудрости языческой.
Как бабочка - от одного крыла
Во имя двух (чтобы любовь - была).





























Среда' Воскресения - но не среди' Воскресения
Моё самомнение - сердце в груди просто бьётся.
Кость рёбер его защищает.
Злость гроба его развращает.

Оно - словно солнце одно! Тогда лишь - когда мне дано.
Затем, чтоб себя просвещал - не врал, а любовь возвещал.
Не много сердец я отдам.
Одно - но с любовью бессмертной.

Ведь смерть побеждают предметно - а не сотворением мифа.
Среди Воскресения мира - не может любви безответной,
Безгрешной - а не миражом.
Но если я сердцу служу,

Как и Воскресению мира - нигде мне не станет кумиром
Моя Воскресения среда'! Среди' Воскресения - да.
Вдали Воскресения - нет.
И всё же ничто не избавит от боли ничтожных побед.














p. s. Люди, сильно предающиеся житейским попечениям, подобно откормленным птицам, имея крылья влачатся по земле.

                Василий Великий


P. S. Сокрушал я беззаконному челюсти и из зубов его исторгал похищенное.

                Иов





Посреди моего человечества -
Стратегическое одиночество.
Но не только моей России,
А того - кто совсем не мессия.

То есть, братцы, меня.

Как за дело мне браться
(если совсем одному),
Я никак не пойму -
А придётся решаться.

Ведь иначе в живых не остаться.

Ведь душа не дана никому,
Коли в мире совсем нет России.
Ведь тогда и мессии
(посреди моего человечества)

Уже некуда приходить.

Человеки будут родить
Насекомоподобных калек.
Всё решается в этот век,
Всё решится в будущий век.

Как и в прошлый век всё решалось.

Но есть некая малость:
Из младенцев теперь не уйти никому
(ныне Ирод возможен технический).
Потому - стратегическое одиночество

Неизбежно даже логически.





















Неверно полюбил - не значит, изменил.
А значит - полюбил ты для чего-то.
Не просто так - и это первый знак,
Что ты любовь придумал для работы.

Для достижение цели, продвижения
Понятия простого, как корысть.
Я большего не знаю унижения,
Чем переливание пустого

В порожнее - я даже слышу хруст
От слов переживания зубами.
Прижизненно приходит осознание,
Что я манипулирую гробами.

Что мёртвые понятия не живут.
Что лгут здесь обладания и объятия.
Всё надо - как-нибудь (не для чего).
Не для себя (и, значит, для всего).






























Что-то совсем простое.
Даже почти святое - ничем бы не прекратить

К свету нить Ариадны.
Нотной строкой болезненной - мне через Лету ныть

В направлении этом. Чтоб не посметь забыть,
Что я наворотил - в меру ничтожных сил.

Даже и эту малость - не променять на жалость.
Что-то совсем простое - жить и прощать осталось.

Только не сам себя.
Слишком уж это горько.


















p. s. Когда совсем падете духом, приходите ко мне в больницу. Один обход ракового отделения в два счета лечит от любой хандры.

                Эрих Мария Ремарк




















Если кричит о себе, что злодей,
То - никакой не злодей! Так себе - прощелыга
(даже не фига в кармане).
Дай же мне знать о себе.

Если на вид сто смертей,
То - никаких смертей! Так себе - показуха
(слушай душой, а не ухом).
Дай же мне знать о себе.

Или - не дай узнать,
Что ты готов принять - если готов предать.
Имя своё назови - а не по числу голов,
Коими (как икру) мысли готов метать

В скорости калейдоскопа! Я не окно в Европу.
И прорубать не надо - а потом закрывать,
Чтоб не дышать гнильцой! Я всего лишь крыльцо,
Чтоб как солнце взойти и не скрывать лицо.


























Понимать, что любовь возможна,
Это значит себе лгать.
Понимать, что любви нет,
Это значит не видеть свет.

Но и то, и другое ложно.

И об этом я не хочу - восставать поперёк лучу,
Что проникнет во тьму зрачка.
А вот быть себе по плечу
Или льдинкою у виска - это ныне мне недоступно

Без любви! Она целомудренна.

А вот в том, в чём есть плоть и кровь,
Не всегда бывает любовь.
Понимать, что любовь возможна,
Это значит себе лгать.

Оттого мне в мире тревожно,

Что не видя в любви всего,
Изменить не могу ничего.


























Во мне немного от моей любви.
В моей крови, наверное, нет Бога.
А только плоть и кровь - и вся любовь!
В стяжании невидимого вдоха

И видимого выдоха - эпоха
Пройдёт во мне, пока я полюблю.

Казалось, я любовь боготворю.
И Бог здесь ни при чём - лишь сургучом
Вся плоть моя на том лежит письме!
В котором духи воздуха к весне

Поделятся на выдох или вдох.
А я хочу мгновений - не эпох.

Во мне немного от моей любви.
И в этом нет, наверное, сомнений,
Насколько я здесь не подобен Богу.
Насколько я несовершенен весь.

На вес души во мне моя любовь.
И в жилах на себя заменит кровь.















P. S. Всякий, питаемый молоком, не сведущ в слове правды, потому что он младенец; твёрдая же пища свойственна совершенным, у которых чувства навыком приучены к различению добра и зла.






Немного от дождя во мне осталось.
Живу - до-ждя!
Ношу одежды Леты,
Одежды белые - иду меж капель света.

До-ждусь ли, когда Лету проходя
(туда или сюда -
Всё в свой черед)
Я мог сказать бы: просто дождь идёт?

По сторону по эту и по ту
(тщету не разменяв на повседневность)
Сменю ли слепоту на красоту,
Чтоб Лета просыпа'лась как бесценность.

Чтоб стал я жить обыденно, без цели.
Ведь мир немыслим без её капели
(уродства, что превыше красоты).
К вершине Мира - белые мосты,

Одежды белые,
Одетый Летой дождь.
Мои миры казались полумерой:
Не умираешь, не живёшь - до-ждёшь

До белых ли надежд? Ведь праведность не всё
Решает в мире. Каплями слагаясь,
Шёл летний дождь - я был столь мимолетный,
Что сомневался, заново рождаясь.























Как бы хотелось, чтобы ничего
Не помешало мне достичь всего
Того, что я планировать посмею.

Как бы хотелось, чтобы мне на шею
Уселись вместе и душа, и плоть.
Мне их не получилось расколоть

На множество осколков серебра.
В песчинке каждой чтоб любовь была
(чтоб в каждой я любил от сих до сих).

Как бы хотелось, чтобы никаких
Моих несовершенств я мог не видеть.
И чтоб никто меня не мог обидеть.

И я не обижал бы никого.
Как бы хотелось, чтобы мне посмелось
Помыслить, что я мог достичь всего.































Отличая правду от лжи,
Разбираю я миражи
На стеколышки калейдоскопа.

Вот, казалось - просто сложи
(абы как - что бы ни получалось).

Как бы нить во мне не свивалась,
Что связует меня с землёй
(но плюсует меня к небу).

Пусть взыскует себе хлеба
(но ласкалает одно лишь нёбо).

Отличая правду от лжи,
Мне удачу не ворожить.
Но служить и достойно жить.
















p. s. Люди должны пройти путь от желудя до дуба, если они собираются стать едиными с лесом.

                Кен Уилбер "Краткая история всего"
















Мне только бы забыть самозабвение
И самолюбование разлюбить.
Ведь это всё не дух противоречия,
А тополиный пух моей души.

Он под ногой того, кто в даль спешит.
И он другой - всю твёрдость проявляя,

Он укрепляет слух в моей глуши.
И зрение души благословляет.
Все шесть моих телесных осязаний
Вдруг станут семь небесных предстояний.

Когда подошвой обопрёшься ты,
Об очертания суши не споткнёшься.

Мне только бы забыть самозабвение
И самолюбование разлюбить.
Но стать опорой, как поверхность тверди,
Чтоб отделить сомнения от смерти.




























А к чему всё приходит
С истечением годи'н?
А к тому, что остаться один
Каждый годен и каждый не годен.

Не имея в виду одиночества звезд.
Забывая вопрос: где ты, Бог?
Я к тому, что любой - одинок.
Я к тому, что любой - благороден.

В одиночестве этом, отечестве
Посреди моего человечества.
И к тому всё приходит
С истечением годи'н,

Что в любой несвободе свободен.
Ведь остаться один - предстоит.
Здесь на вид - только благо рождения.
И бессмысленны все рассуждения.






























Не слушай никого и ничего
Не отвечай на то, что говорят.
Я сам бы рад последовать такому!

Не следуй никому и ничего
Не замечай - но только из того,
Что навредит фундаменту родного.

Я сам бы рад последовать такому!
И я не собираю виноград
Для вин своих или чужих - пьянея

От чувства, что как только протрезвею,
Так сразу же навалится тоска.
Я сам бы рад последовать такому!

Душа моя становится близка
Не только моему родному дому,
Но всем домам, чья дума высока.




















P. S. - Простите, вы по вероисповеданию атеист, протестант или иудей?
- Зачем вам?
- Хочу определить степень невежества.
- Своего или моего?
- Спасибо, вы ответили.

                Niko Bizin







Мне некуда и незачем идти.
Я сказочник и враль. Мне по пути
Со всяким, кого жаль или не жаль.
Я обладаю зрением двояким,

Трояким, четверным и навесным.

Как Чёртов мост над пропастью весны.
Которая настолько повсеместна,
Что в пропасти становится мне тесно!
Зато просторен узкий этот мост.

Но я не игнорирую мой мозг.

Пусть переварит мысли до эфира.
Желудком воссияет словно лира.
Мне некуда и незачем идти.
Я сказочник и враль посреди мира.

На Чёртовом мосту пою тщету.

Мне посреди тщеты дано спасти
Все безнадежные мои мечты.
Вину за это сразу назову.
Она всегда даётся наяву.























Природный ум превыше многих дум.
Так где же ты во мне, природный ум?

На благородство более пригодный,
Чем тот, образованием сумасбродный.

Что толку от обычного ума?
Трагедией сума или тюрьма

(комедией заумного усердия).
Я справедливость жду, а милосердие

Слетает как Жар-Птица в терема.
Что толку от обычного ума?

Ведь мир невидимый реален более,
Чем жир извилин и усердие воли.



































Другого счастья нет и для тебя
(кроме участия в другом несчастье).
Казалось, откажусь от этой страсти.

Того, что совершается кругом
И обещает очень много власти
Над собственным житейским пирогом

(но лжёт всегда) - я как бы избежал.
Ведь ростом мал ходить по головам
Обычного житейского погоста.

Присущую возвышенным умам
Уверенность, что Бог оставил мир,
Я полагаю просто неприличной.

Слияния логосов и золотой эфир,
И голоса небес везде и всюду -
(как и Иуда) с болью вижу чудо.


























Перехожу теперь на лёгкий бег
С тяжёлого галопа - словно снег
Поднимется с земли обратно к небу!
Монголом загляну опять в Европу,

Чтобы понять: Европа не нужна.

Перехожу теперь на лёгкий век
От Ноева Потопа - старина
(как бес в ребро) всем явят куртуазность:
Всем нравственным калекам дарят праздность!

Чтоб не трудились духом прирастать.

Пусть так живут. Пусть - там. А здесь за пядью пядь
Я буду понимать мои азы
(чтоб сразу видеть все потуги лжи).
Чтоб не плутать, нюансы различая,

А попросту и сразу отметать.















p. s. Одна из главных обязанностей человека состоит в том, чтобы заставить светить во всю силу то светлое начало разума, которое мы получаем от неба.

                Китайская мудрость

















Сыграю в поддавки.
Шаги мои легки
И высоки, и глубоки одновременно.
И всё я проиграю непременно.

Играя в поддавки,
Изведаю тоски.
Ведь юность, и талант, и красоту
Я словно обегаю за версту.

И только ум души оберегаю,
Играя в поддавки.
С себя легко слагая
И юность, и талант, и красоту.

Я вижу эту душу.
Вижу ту.
Одна - была, другая - ныне стала.
Я в душах понимаю слишком мало.

Но целый мир подвинется умишком
И место мне уступит для души.
И только плоть, как листопад в глуши,
Спадает бесконечно! Даже слишком.





















Слова, что просияли в высоте,
Внезапно показались мне не те,
А эти!
То есть в речке Лете

Потоки света, проходя меж капель,
Не выхватили даже силуэта.
А между тем вокруг моя вода,
И я в ней рыба - это навсегда.

Сегодня я не сводня: я свожу
Не душу с телом, а моё «служу»
С моим «держу» (себя всегда живым).
Душа без очертаний - это дым.

Нисколько не свободен я от дум,
Что с телом молодым уже расстался.
Но старцем не назвался добровольно.
Душа без очертаний - это больно.





















P. S. Странствия - лучшее занятие в мире. Когда бродишь, - растёшь стремительно, и всё, что видел, откладывается даже на внешности. Людей, которые много ездили, я узнаю из тысячи. Скитания очищают, переплетают встречи, века, книги и любовь. Они роднят нас с небом. Если мы получили еще недоказанное счастье родиться, то надо хотя бы увидеть землю.

                Константин Паустовский













Без очертаний душам не привольно.
Душа без очертаний - это больно.
Как будто я лишился ожиданий.
И вот нужда - в отсутствии нужды.

Даже вражда - в победе над враждой.

Я сам не свой, а совершенно чей-то.
Я только подружился с головой,
А голова уже не то чтобы мертва
(всей жизни не поместит голова),

Но в ней живут слова не обо всём.

Когда я был частичен - я был нем
И слеп, и заперт в моём ладном теле.
Теперь мне больно, что в любом пределе
Любовь и совершенство ни при чём.























А если труд всей жизни бесполезен,
Я должен быть как метеор железен.
Упасть во двор, где все друг друга знают.
Никто о моей смерти не рыдает.

Никто от моей жизни не в восторге.

Ведь я попал не на вскрывание в морге.
Я просто излагаю выживание
Души из тела - чтоб из тех пределов
Всей жизни дело предложить на суд.

Оставив суть - забыв лишь облачения.

А если труд всей жизни бесполезен
Не потому, что я душою труп,
Но внешность времени теперь другая.
И я не излагаю оправдания.

Я заново бессмертие постигаю.






























Красоты хочу, чистоты.
А достиг одной высоты,
Над которой теперь другая.

Я ни жду никакого ада.
Я не жду никакого рая.
Это всё простые мечты

Наказания и награды.
Ты приходишь в мир, где не надо
Ни наказывать, ни награждать.

Красоты хочу, чистоты.
А достиг одной высоты,
Где приходится сострадать.

А помочь почти невозможно.
И спасти почти невозможно.
И несложны мои пути.

И почти несомненно ложны.











p. s. Мы обманываемся, когда думаем, что общаемся друг с другом через слово. Если между нами нет глубины молчания, слова почти ничего не передают. Понимание происходит на том уровне, где два человека встречаются глубинно именно в молчании, за пределами всякого словесного выражения.

                митрополит Сурожский Антоний












-  Пусть там умирают без нас, -
Нам нельзя ведь так говорить!
Даже тем, кто жаждет убить
Чистоту и надежду сейчас

(сделать мертвечиной своей
Каждый организм на земле).

-  Пусть там умирают без нас, -
Ангел бы сказал, на крыле
Понимая душу мою.
Ангелов таких не люблю

(и с крыла такого сойду
Камнем в оглавление угла).

А земля такой механизм,
Что она совсем не скала
С добавлением какой-то души.
-  Пусть там умирают без нас, -

Будущим сказать поколениям
Невозможно даже в глуши.




























Глаза же безумного - на конце земли.
Глаза устремлённого - на своём лице.
А лицо словно след в пыли,
Над которым лишь бирюза.

И ничто ведь не объединит
Вид небес и земную твердь.
Жизнь и смерть, и саму ту пыль,
Из которой слагаю быль.

Да возможно ли мир спасти,
Если полностью отдан злу
Столкновением ничтожных воль?
И ничью не чувствует боль.

Вижу мир как просто золу.

Он рассыпался как кумир,
Чтобы я осознал простор.




















P. S. Чем истины выше, тем нужно быть осторожнее с ними: иначе они вдруг обратятся в общие места, а общим местам уже не верят.

                Николай Васильевич Гоголь








Количество язычества во мне
Настолько воплотилось в языке.

Что качество язычества во мне
Не только в языке ко мне явилось.

Ведь мироздание словно заблудилось
И хлебом обнаружилось в руке

(заместо неба)! Славный Прометей
Не произнёс нам истины своей.

Взамен огня запорошил он вежды,
Когда он принёс Напрасные Надежды.

Людей он уверяет бессердечно,
Что юность и искусство длятся вечно.

Но люди верят мифам языка.
И обижаются на мир, когда рука

Срывает покрывало сладкой лжи.
Язычество меня не забывает.

И я добро произнесу со зла
В пустыне возле света и добра.

Я новые воздвигну миражи,
В которых никакой не будет лжи.























Взлететь и пасть.
Как будто бы украсть
Сам у себя полёт - каков каприз!
Падение - полёт, пусть даже вниз.

Под пение крыс упасть
Им прямо в пасть.

Я прослежу падение своё.
Себя я за падение награжу
Возможностью летать - опять каприз!
Падение - полёт, пусть даже вниз.

И если отнестись без снисхождений,
То я могу падение отложить

Чуть в сторону! И стать как Вечный Жид.
Ведь только вороны друг другу глаз
Не выклюют. Ведь я паду - сейчас,
Чтобы восстать потом - пред совести судом.





























К чему умение мыслить человеку?
Когда он не способен зло исчислить
И нравственным окажется калекой.

-  А был ли человек? - скажу я вам.

К чему моё стремление жить достойно?
При этом не ходить по головам,
Но камнем стать готического свода.

-  А в чём свобода здесь? - скажу я вам.

К чему все эти злые приговоры?
А в них не заключаются просторы.
Лишь тонкие движения не кончаются

От жизни к смерти - ибо различаются.

-  А был ли человек? - скажу я вам.
-  А в чём свобода здесь? - скажу я вам.
Потом на деле это покажу.










p. s. Быть ниже самого себя - невежественность, а быть выше самого себя не что иное, как мудрость.

                Сократ














Мы не можем не успеть победить.
Мы чуть позже победить не должны.
Не из страхов сумы и тюрьмы.
Не убытков пошлейшую жуть.

А простое выживание всех.

Современность живёт умиранием.
Разложением цельной природы.
Чтоб по градине гроздь небосвода.
А потом невозможность сложения.

Я себе загадал завершённость.

Мы не можем не успеть победить.
Мы чуть позже победить не должны.
Все решается сразу и здесь.
Мир спасён не частями, а весь.






























Хотело тело дела теплоты.
Добыло тело толику руды.
Дробило тело самоё себя
На атомы себя - хотело тело

Реакции цепной, чтоб за пределы.

А я теперь всё о душе больной
Пекусь - аки калач в печи.
Как будто был незряч в моей ночи.
Кто знал, что я настолько увлекусь,

Что и себя позволю надкусить.

Хотело тело дела теплоты,
Чтоб навсегда о холоде забыть
(который - в космосе и далеко).
Теперь я - в хаосе и глубоко

Смотрю на то, как буду воскресать.

Над бездной вновь проложены мосты.
Я вновь их зарекаюсь сокрушать.

















P. S. Мы забываем о том, что всем нам предстоит уйти.
Корней здесь мы не пустим. Этот век не для того, чтобы прожить его припеваючи, а для того,чтобы сдать экзамены и перейти в иную жизнь. Поэтому перед нами должна стоять следующая цель: приготовиться так, чтобы, когда Бог призовет нас, уйти со спокойной совестью, воспарить ко Христу и быть с Ним всегда.

Старец Паисий Святогорец







Гармония есть в огне.
Гармонии нет во мне.

Гармония есть в воде.
Во мне её нет нигде.

Да и быть не должно.
Ибо ясно одно.

Если она суть я,
То стихия моя - созвучие всех стихий.

А не в мелкой излучине - каждая чтоб отдельной.
Только в великой России - с гибелью непременной.

А потом воскресением и несомненной победой.
Гармонии нет во мне - в этом мои беды.

А так же всего мира.
Хочу побыть его лирой.

























Патриотизм - последнее прибежище негодяев.
Поскольку и негодяй вознаграждается раем,
Если погибнет, спасая родину.

А над родиной - всегда непогодина.
И вокруг родины - всегда непогодина.
И твоё исцеление только внутри.

Патриотизм - последнее прибежище негодяев.
И если ты родину предал - об этом и заговори,
Чтоб от себя отвлечь.

Речь не о том ведь, какой я там негодяй.
Я могу быть вредитель и сволочь - и опять не об этот речь.
Но зовут меня Николай-победитель, и я родину буду беречь.









































Гуманизм - последнее место для вымышленного человека.
Чтоб из глины испечь тесто - превращая в полый сосуд,
Я как будто стою голый - и мне понесут суть.

Чтобы шрамы прикрыть и не показать срама
Своего экстремизма - прекрасному гуманизму.
Но так и обрёл я неприятие популизма.

Гуманизм - последнее место для вымышленного человека.
Который калека и не может быть исцелён.
Поскольку - всегда помещён в железную колыбель.

Я не разумный зверь - скорее, я полоумный.
Который пристрастно знает, что целость есть.
И это не гуманизм, а настоящая зрелость.













p. s. А ты, встав на молитву, представь себе, что Христос пришел на землю, Суд завершен. И Господь уже уходит с теми, кого Он избрал, а ты - остался. Представь, как ты закричишь Ему вслед… Вот так и молись.

                Старец Ефрем Катунакский