Про Одиссея и как он боролся с обольщением

Вспомнил я про Одиссея,
Он был славным мореходом,
И с братками плыл седея,
По чужим, коварным водам.

Попадались им сирены,
Сладкогласые певуньи,
О них слышали яхтсмены:
Девки были, ох, шалуньи.

Отвлекали всех от дела,
Размножаться заставляя,
Песня день и ночь гудела,
Жизнь гульбою прожигая.

Манят песни, призывают,
Расслабляться, кушать вина
И уже не налегают
На весло, чтоб плыть, мужчины…

Девки – подлые сирены,
Завлекают, манят телом
И идёт натужно креном
Лодка, что вперёд летела.

Как же быть? - заплакал кормчий,
Нет от песен продвиженья,
Всех скорёжило и корчит,
Нет от волн крутых спасенья!

Перекусывая грушей,
Одиссей изрёк: не плачьте!
Ну-ка, всем заглушки в уши,
А меня вяжите к мачте!

И сильнее лишь гребите,
Мимо песен, к океану,
Проплывёте, отвяжите,
Расскажу вам про нирвану.

И поплыли мореходы,
Не услышав дивных песен,
Ходу, ходу, быстро ходу,
Мир вдали так интересен!

Пели сладостно певуньи,
Одиссей был в изумленье,
Рвался с мачты он к шалуньям
В эротическом томленье!

Но верёвками обвитый,
Избежал смятенье мозга,
Уши греков же залиты
Были ранее все воском.

И идёт успешно лодка,
Греки едут куда надо,
Одиссею Пенелопа
Будет в старости награда!
__--_-----__-_-_-__--_---
Интересно жили греки,
Потому что было море.
Они ели чебуреки,
От ума не знали горя.

Одиссей домой вернулся,
Жил довольный с Пенелопой,
Вероятно, прошвырнулся
По Америкам, Европам…

Но не слушал больше песен,
Сам он пел, себя и слушал,
Развалясь спокойно в кресле,
Груши сладкие он кушал.