Там, где горит очаг и бродячий кот...

Там, где горит очаг и бродячий кот
что - то своё под рапсодию звёзд поёт, где полусонным ребёнком глядит закат, пряча раскраски под неба пологий скат, где - то вдали от привычных дневных забот в дымке Надежды скрывается Веры порт.

Там не гремят якоря и не слышен гул,
будто бы Кракен весь здешний народ спугнул, плавно баюкают волны останки шхун, гладят борта, вымывая из них труху, чайки молчат, затаившись в разломах скал, чешет прибой порыжевшую прядь песка.

Только свечи огонёк освещает путь
в мир, без которого кто - то не мог уснуть, и без которого жизни девятый вал речи лишал и безжалостно с ног сбивал. Штормом помятые, без парусов и рей шли в этот порт, как в объятия матерей.

Шхуны и бриги, вон видишь - стоит фрегат,
абрисом рваным зияет в борту дыра, у каравеллы в просоленном днище течь, слой позолоты оббила с кормы картечь, маленький ялик забился меж пирсов в щель - бедный щенок, испугавшийся злых детей.

В этом порту тишина и покой царят,
Вера с Надеждой - два лекаря, два царя в маленьком царстве, запрятанном вглубь души, каждый в минуты экстрима сюда спешит, чтобы подправить оснастку, набраться сил, чтобы извлечь из себя, что в себе таил...

Рваным рассветом на небо легла вуаль,
Вера с Надеждой детей провожают вдаль, трюмы заполнены свежей живой водой, ядра у пушек готовые с ходу - в бой, шум парусины, разбуженных чаек крик, флот покидает проснувшийся материк.   

Чтобы всего лишь жить...
И лихой порой место иметь, чтоб вернуться сюда,
домой.