Дракона донимают муравьи

Алгоритмы машинного сознания постепенно проникают в систему поэтического преображения реальности, через стихи. Вот раньше, сквозной прием стихотворения, связанный даже не со смыслом, а с значимостью, проблем я назвала бы по-иному в паре "дракон-муравьи". Где теория литературы усматривает в драконе, ассоциированным с внутренним эго - скорее гиперболу, а с "муравьями мыслей" - литоту. Ведь считается, что мы там, где наши мысли. А они способны обнять не только пять земных но и шестой космический воздушный океан.

Но сегодня, благодаря фантастике многочисленного софта и программ, дающих возможность работать со зрительными образами, я назову эту пару объектом масштабирования инверсии не любви, в виде боли и способа внутреннего сопротивления или желания сдаться этому порыву в муравьев. Ведь, рассуждающий о ком-то или пойманный мыслью дракон в период обдумывания на миг становится этим самым маленьким муравьем. В этом приеме можно увидеть несколько мотивов, от самого прозаического "делу время, потехе час", до глубинного психологического " не готовы внутренние обстоятельства для нового".

Масштабирование это способность увидеть свое со стороны. Оно позволяет провести акт диссоциированности, то есть, как говорят авторы НЛП, "выйти из картинки" собственного сюжета. Так перемещается лирическая героиня из "внутреннего" мира, считай из полотна жизни "дракона" к внешнему, покидая это полотно "к мыслям муравьям". И эти переходы хорошо вписываются в особенности использования этой транзакции.

Уменьшение объекта внимания, причем сознательное — это косвенное желание сберечь его, иногда, от самой себя. В противном случае, если эмоция негативна - это позволяет уменьшить площадь воздействия объекта на героиню.

О работе можно говорить много, в ней завершенное композиционное деление на три части, где события развиваются по нарастающей, отражая все точки фабульного построения. Текст не перенасыщен тропами, которые иногда низводят содержание до уровня лубка. Во время чтения ощущается, что лирическая героиня, не только описывает эмоциональную ситуацию внутреннего сопромата, но и переживает ее вновь. Читатель и резонирует на то, что это чувство не придуманное, а живое и фоново сопровождает текст на невербальном уровне.

Масштабирование, но уже не в размерном, а ментальном варианте, задевает еще несколько тем, мотивов:
- любовь/болезнь;
- одна мысль/тьма мыслей (тысячи мыслей);
- норма (как баланс поведения и устоев)/делать вид ("мне этот "вид" давно постыл и чужд");
- отражения луж/зеркал осколки.

Есть строки, о глубине которых сказать нечего. После них немеешь...Так сквозной образ "отложенного слова" стал явлением двух текстов. В данной работе это удивительное отстраненное "Мне для тебя слова не суждены"...
Потом оно трансформируется в тему вызревания слов в тексте "улыбки, которой не было"
"Не давая возможности мыслям дозревать до границы слов".

Образ дракона выписан как голографическая картина, он объемный непредсказуемый и рефлексирующий. Он сложно скрываем и появляется в тексте задолго до его формального обозначения: в рассуждениях героини о "настырных" мыслях...Единственное, не совсем в моем представлении вписался эпитет "цепной", отправив героя к псам, хотя его образ и значение несоизмеримо глубже и больше, чем просто лай. Мне кажется, под эпитетом "цепной" рассказчик хотел показать сложный процесс удерживания дракона, но у употребленного прилагательного очень сильная экспрессивная окраска, оно нарушает глубину психологизма повествования, становясь проводником бытового уровня просторечий.

Кшесинская Деметра   02.08.2021 18:24   •   Заявить о нарушении