Садако

В глубоком колодце на дне под водой
Екай обитает ужасный и злой
И тот кто пробудит его ото сна
Проклятье накличет восстанет со дна.
И скользкие стены покрытые мхом
И дно что служило ей смертным одром,
И темные воды сомкнувшись кольцом
И долгие годы в колодце сыром.
Лелея как мать столь любимых детей
Проклятье вскормили и взращили в ней
И в мертвой груди родился один вздох
И к тем кто назвать человек себя мог.
Питала лишь черную ненависть та
Пока труп оживший плескала вода.
Пустило с младенчества зло корни в ней
И странной казалась она меж детей,
И сверстник боялся ее и порой
Над ней издевался собравшись гурьбой.
Так детские дни в отчужденье текли
Так странные силы в ней крепли росли,
Так юность прошла наступили часы
Когда от утрат не пролить и слезы.
Быть может желала она умереть
И в яме могильной свой тлен запереть,
От мира долой убежать в темноту
Покой не найти пересечь лишь черту.
Под сводом могильным не станет искать
Обидчик чтоб дальше ее истязать,
Так в грезах тонула она а потом
В заброшенном старом колодце глухом.
Виной ли тому кто ее пробудил
Быть может насильник кощунственный был,
Когда под себя вожделея подмяв
На ней извивался как толстый удав.
И так не желая оставить следов
Швырнул чуть живую в распахнутый зев
И камни с землею летя в пустоте
Потом глухо бились о тело в воде.
Но нет в миг порыва орудьем он стал
В руках он не жертву но зверя сжимал.
И вылилась ярость на весь людской род
И в черном кольце затворившись живет.
Останки гнилые что моет вода
В зияющей скважине тлеют года,
Покоя ни ищет она с мертвецами
И небо ей чуждо и ад под ногами.
Над ней и священника тщетен обряд
Отпетые кости от злости скрипят
И сколько б смертей не окидывал взгляд,
Безудержной ярости не утолят.
Несчастную мать она помнит свою
Свела счеты с жизнью в родном та краю,
Отца что одною ногою стоял
В могиле и смерть день за днем ожидал.
И все из за них из за этих людей,
И не было чувства на свете сильней,
Они поплатиться должны и вдвойне
За всю причиненную боль их семье.
И саван обтянет гниющую плоть
Все будет в ней ненависть ярость и злость
И пальцы холодные выступ найдут
По мокрому желобу вверх поползут.
Из мрака холодной сырой глубины
Из тесного царства глухой тишины,
В нечеловеческих мухах она
На свет выползает поднявшись со дна.
Из жерла проглянет ее голова
Под мертвой стопою уж мнется трава,
В любую часть света в пределы любые
Проникнет и точно в часы роковые.
И рухнет с колодца и грянет о твердь
Напрасно назад станет звать ее смерть,
И духи кладбища весь сонм мертвецов
Не внемлет она и отвергнет их зов
И члены расправит свои существо
Утратив подвижность и естество.
И корчась ломаясь согнувшись пойдет
И вновь обреченному смерть принесет,
В последний миг жизни уловит он взгляд
И сердце не вытерпит скрытый там ад.
Последний звонок как набат прозвенит
И страх первобытный в душе поселит,
И оспой больная предстанет в тот час
Где б ты не скрывался от мстительных глаз.
И холодом липким повеет и ты
Присутствию внемля стоя у черты,
Последней надежды лишенный и силы
Тяжелый почувствуешь запах могилы.
Она притаится тогда за спиной
И ты обернешься не в силах дать бой,
И вопль предсмертный несчастной души
Раздастся и схлынет в звенящей тиши.
За черной космою скрывая свой лик
Шатаясь и корчась как древний старик,
В свой жуткий колодец опять заползет
И там затаится и там она ждет.