из неизданного 636

Она - кантата тонких нервов
Из обнажённых проводов,
Искрящих в мраке хладным светом
Несостоявшихся грехов.

В броне под тёмно-серым платьем
Псевдо-монашеской длины,
С набором чёток на запястье
Из обезглавленных мужчин,

Которые ей дали повод
В их благородстве сомневаться:
Забыв про оголённый провод,
По пьяни лезли целоваться;

Молили в сумраке о встречах,
Вино в бокал ей подливали,
Клялись ужасными богами,
И тихо шарили руками,

Наивно думая, что дама
Их посягательств не заметит
И между делом, в койку ляжет
Сомлев от скользких междометий,

А там кривляться будет поздно -
Бог даст, откроет чёрту двери,
Отбросив ложное притворство,
Вкусит амурные утехи,

А он, любитель полупьяный,
Попутав Рай с вратами Ада,
Подставит горло страстной ведьме
Под нож и вопль истошный: "Браво!"

На пятом акте третьей сцены,
Персоной став Non grata в театре
На тыщу лет от Мельпомены
В преддверии мёртвого антракта...
*
От этих мыслей сумасшедших
Всё представлялось как в тумане:
И ночь, и театр "Современник",
И дева с дикими глазами,

Осанкой полусветской львицы
Из рода древних Птолемеев,
Что носит имя - Клеопатра
И острый хопеш в виде змея.

Не понимая, с кем связался,
И как попутал в театре двери,
Как под софитом оказался
В её растерзанной постели;

Над ним царица змея держит,
Рукой за голову сжимает,
И сталь на части воздух режет,
Над самым ухом, в дрожь бросая;

Калазирис, к груди прилипший
На тонких лямках, опадает,
И перед взором - торс девицы
Соском пунцовым мутит разум;

Из чёрной ямы слышен рокот
Солёной кожи мастодонтов;
Оркестр кашлянул фальцетом,
И дробь рассыпалась горохом,

Дав волю сотне барабанов,
Задавших ритм всей свистопляске,
И свет замкнуло в лунной фазе,
И подиум в ночи затрясся;

Над ухом шёпот: "Час расплаты
Настал под град аплодисментов -
Прими же смерть в конце спектакля
За ночь любви в объятьях ведьмы!"