Куда ты идёшь, моя хорошенькая

«Куда ты идёшь, моя хорошенькая горничная?»

«Я иду доить, сэр, - сказала она», - скандировал Пит, когда Бен Гувер
вышел из палатки-столовой с самым большим оловянным ведром, которое хвасталось в лагере,
раскачивавшимся в одной руке, а следующее по величине - в другой.

«Джентльмены, - сказал Бен с притворным достоинством, - я не в настроении даже
возмущаться оскорблением, которое подразумевают ваши слова, кроме как сказать, что вы
пожалеете об этих жестоких словах, когда узнаете мою миссию.

«Я собираюсь пожертвовать собой на алтаре дружбы! Я собираюсь
отделиться от человеческого общества на два
бесконечных часа! Я должен потратить эти два часа на сбор материала
для пельменей с малиной, - тут
его приветствовал всеобщий возглас восторга, - чтобы скрасить жизнь многих друзей.

Это выступление вызвало бурные аплодисменты «многих друзей», и Бен,
торжественно поклонившись, взял свои два ведра и пошел прочь, сопровождаемые
криками:

«Ура дружбе!»

«Хулиган для тебя!»

«Войдите и выиграйте!»

«Мы ничего не сделаем с этой малиной!»

«Подожди, пока ты их получишь», - крикнул Бен, исчезнув с
холма.

Весело насвистывая, Бен двинулся вперед, пока не дошел до того места, которое
заметил накануне днем, где кусты малины светились красным
от сочных фруктов.

К тому времени, как он наполнил одно ведро, ягод становилось все меньше
, и он бродил дальше в поисках наиболее заполненных кустов.

Он не заметил, что земля под
его ногами стала мягкой и упругой . Он думал только о том, чтобы наполнить это другое ведро и
отправиться обратно в лагерь как раз вовремя, чтобы повар использовал ягоды для
обещанных пельменей.

"Ах, есть еще самый денди!" - сказал он себе, когда его взору
предстал куст, изрядно заросший красными ягодами. Он поставил
ведро и потянулся за ягодами. В этот момент его охватило ощущение,
будто земля уходит из-под его ног, и
без предупреждения он обнаружил, что по щиколотку погрузился в мягкую
липкую грязь.

Ни в малейшей степени не встревоженный, он попытался прыгнуть на более твердую землю, но
вместо этого погрузился в грязь глубже, чем раньше.

Больше раздраженный, чем испуганный, он сделал более решительное усилие, чтобы вытащить
одну ногу, но обнаружил, что погружается только глубже. Внезапно разгневавшись,
он отчаянно сопротивлялся. Каким было бы зрелище, если бы он вернулся в лагерь в грязной
одежде! И такая грязь! Как он
это ненавидел ! Он _должен_, он _в_выбраться, и снова он попытался, наклоняясь из
стороны в сторону, дергая сначала одной ногой, затем другой, но
безуспешно.

Теперь полностью напуганный и охваченный паникой, он бросился
сначала назад, затем вперед, налево, направо. Отчаянно, яростно
он пытался выбраться из этого ужасного болота. Казалось, что какое-то
ужасное чудовище с бесчисленными руками затаскивает его все глубже и
глубже в эту ужасную трясину. Чем больше он сопротивлялся, тем глубже
погружался.

Внезапно он понял это и перестал бороться. Он пытался
думать. Неужели невозможно было выбраться из этой
обволакивающей грязи? Неужели он должен был умереть здесь, совсем один?
И такая ужасная смерть!

Эта мысль заставила его содрогнуться, и на несколько мгновений он почувствовал себя
слабым и больным. Но нет, не могло быть! Да ведь его жизнь только началась!
Как насчет всех этих планов максимально использовать каждую каплю способностей,
данных ему Богом, сделать из себя успешного человека, помочь
другим, сделать этот старый мир немного лучше, потому что он жил? Почему
он _could_ не умереть, он _could_ нет! У него было слишком много работы для начала!

Он подумал о веселых словах, которые произошли между ним и его
товарищами-скаутами всего лишь час назад. Насколько он был полон жизни!
Да ведь он теперь был полон жизни! Ничего не изменилось! Солнце
согревало его перевернутое лицо, воздух был сладок от запаха растений
. Блестящая бабочка ненадолго осела на
его неподвижной руке, порхнула и улетела. Птица поднялась с
дерева и, расправив легкие крылья, вскоре скрылась из виду.

Как он завидовал этой птице! Это было бесплатно, в то время как он, стоящий бесчисленных
птиц, содержался здесь, где, если помощь не придет к нему в ближайшее время, он
должен умереть. Его юношеское сердце было наполнено отчаянием.

Но нет, он не отчаивался! Он должен придумать способ помочь
себе. Должен быть какой-то способ! Некоторые из разведчиков должны быть поблизости.

Он звал снова и снова, но до его напряженных
ушей не возвращалось никакого ответа . Он смотрел в небо, потому что не осмеливался смотреть вниз
на эту ужасную грязь, но все же знал, что тонет медленно,
неуклонно. Он чувствовал, что грязь оказалась на полпути между его коленями
и талией.

Если бы он только мог заставить кого-нибудь помочь ему! Если бы он только мог заставить
кого-нибудь услышать! Если бы у него только было что-то ... ах, внезапная мысль послала
в его сердце такой трепет надежды, что это было довольно больно.

Его свисток - свисток его разведчика! Почему он не мог подать им сигнал?
Он, как и все бойскауты, был знаком с американским Морзе.
телеграфный алфавит. Он старался и, приложив свисток к
губам, пронзительными нотами посылал свой призыв о помощи.

Боб Харт, как и Бен Гувер, был в тот день сотрудником магазина
и ловил форель на обед в ручье примерно в
четверти мили от болота.

Сделав паузу, чтобы перевести дыхание, после того, как была выловлена особенно прекрасная рыба
, он задумался, что это за странный свист, который доносился тихо,
но настойчиво до его ушей. Была ли это какая-то птица, которую он до этого никогда не видел и не
слышал? Во всяком случае, это была странная отрывистая нота.

Вдруг в этом свистке было что-то, что заставило его бросить
шест и веревку и встать, прислушиваясь не только всеми ушами, но
и всем сердцем.

В этом было что-то знакомое. Что это было? Ах, теперь он знал!
Это был сигнал - сообщение на азбуке Морзе, и он снова
внимательно прислушался.

Два коротких, резких свиста - это было _I_. Один длинный
свисток , а затем короткий свисток - это было _in_. Затем в быстрой последовательности другие буквы сообщения: Бог. Помоги мне. Торопитесь.

Каждый нерв в бодром молодом теле Боба откликнулся на этот жалкий
зов. Он бежал - он мчался - он летел, при этом всегда доносился крик: «Торопитесь!
Торопиться!" сначала слабый, но громче по мере приближения к болоту. Казалось, что
его ноги скованы свинцовыми грузами. Почему он не мог пойти
быстрее? В его нетерпеливом сердце снова и снова повторялось желание: О,
если бы у него были только крылья!

Он мчался, и все ближе и настойчивее раздавался призыв:
«Поторопитесь! Торопиться!"

Теперь, возможно, он был достаточно близко, чтобы позвать, и, повысив свой ясный голос,
крикнул: «Мужество! Я иду! Я иду!" и слаще, чем ангельская
музыка, эти слова звучали для Бена Гувера, опустившегося теперь до пояса.

Еще мгновение, и Боб был там, подбадривая его и обещая
вывести его в мгновение ока, но это было гораздо легче сказать, чем сделать.
Найти что-то, что он мог бы бросить Бену, что могло бы удержать его
от дальнейшего погружения - это было первое. После этого он будет
думать, чем бы его отвлечь.

Он вырвал несколько кустов с корнем и, бросая их, сказал
Бену прижать их вплотную к нему и положить на них руки.
Он был уверен, что они не дадут Бену погрузиться глубже. Они действительно помогли,
и на мгновение оба Скаута подумали, что их проблема решена, и
болтали с надеждой о помощи, которую должен был принести Боб. Напрасная надежда!
Внезапно кусты исчезли из виду, и в результате всасывания
бедный Бен опустился ниже.

Боб быстро бегал взад и вперед, отчаянно пытаясь
бросить что-нибудь своему несчастному товарищу. Саженец! На борту! О, если бы у него была доска! И словно чудо, он увидел длинную, лежащую
среди деревьев. Как это произошло, он не знал и не заботился. Этого
было достаточно. Он подбежал к нему, схватил его и, подбежав к
краю трясины, осторожно скользнул по нему, пока не оказался в пределах
досягаемости Бена.

Осторожно, теперь понимая, что малейшее движение заставляло его
погружаться глубже, Бен нарисовал доску перед собой.

«Не переносите на него всю тяжесть, - посоветовал Боб. «Если вы просто
слегка надавите на него руками, возможно, он вас удержит».

Бедный Бен, готовый сделать все возможное, чтобы помочь себе, повиновался,
и, поскольку доска, казалось, не опускалась, снова в их
сердцах появилась надежда .

Боб хотел немедленно пойти за крайне необходимой помощью, но Бен,
напуганный мыслью, что его
оставят в покое, умолял его подождать несколько минут, пока они не убедились, что доска задержит его, пока
Боб не сможет пойти и вернуться.

«Наберитесь смелости, старик, - сказал Боб. «Если эта доска выдержит - а
я уверен, что так и будет - все будет в порядке. Я сделаю обычный марафон
до лагеря. Знаешь, на этой неделе Гарри и Пит работают поварами. Они
вернутся со мной, и мы принесем все, что сможем,
чтобы помочь. Будет очень странно, если мы, трое хриплых парней, не сможем
вылечить одного мальчика! Так что ты просто гей, думая об этом, старина
. Мы вытащим вас раньше, чем вы это узнаете.

Когда он закончил говорить, Боб встал и,
подбодрив бедного Бена последней волной, побежал в лагерь. Но этот
марафон так и не прошел.

Едва Боб отошел от трясины на сотню ярдов, как он услышал
умоляющий голос Бена: «Вернись, Боб! Вернись! Доска
начинает тонуть! »

Боб, разрываясь в ответ на этот жалкий зов, обнаружил, что
на самом деле доска немного тонет в грязи. Начиная с
более тяжелого конца, он медленно скрылся из виду и, когда он исчез, увлек
мальчика еще ниже.

Теперь он провалился между талией и плечами. Теперь, действительно,
оба разведчика начали приходить в отчаяние. Наполовину обезумевший Боб бешено бегал взад и
вперед, пронзительно насвистывая, отчаянно ища что-нибудь,
что могло бы помочь своему товарищу.

Там ничего не было! Он больше ничего не мог сделать!

Он стоял, внешне спокойный, но с умирающим внутри него сердцем, когда он
наблюдал за попытками Бена быть храбрым, когда исчезла его последняя надежда.

Правильно, дорогой старик, - сказал Боб, - сохраняй храброе сердце!
Я уверен, что помощь придет! Я уверен! О, Бен, если бы у нас была только
верёвка!