И я - такой!!! Всё - шутка!

"Ты такая, ты такой!" - Иосиф Уткин


Я Симонова с детства полюбил
А «Жди меня» во мне иконой стало!
Я знал, что жить не долго мне. Забыл
Поскольку смерть никак не забирала

Мне нравился у Симонова «Танк»
Написанный ещё в тридцать девятом
Тогда никто не слышал слово «панк»
Во двор шли драться и играть ребята

Был телефон один на весь наш двор
Крутили диск в нём, набирая номер
Сидел при телефоне том вахтёр
Я так и не узнал, когда ж он помер

Носились по сараям и сарай
Зимой исправно нас снабжал дровами
Я рос за печкой, так что мне Урай
Не снился ни во сне, ни между снами

Потом трубу с горячею водой
По кругу проложили, били стены
Под окна уголёк летел. Рудой
Казался нам, игравшим в немцев пленных.

Ещё мне Уткин нравился тогда.
И песенку его «О младшем брате»
Шептали губы сами мне, когда
Я не грустить пытался на закате.

Но каждый раз, когда алел закат
Я вспоминал тот танк на Халхин-Голе
Он полз кругами! Он не верил в ад
Он дрался насмерть! Так учили в школе!

Я видел, что не нужен никому.
Я послан был однажды отовсюду
Себе искал я смерти потому
Что Бога нет. И сам я ниоткуда

По коридорам стареньких больниц
Скитался чаще я, чем по сараям
Не находил любви среди страниц
Мне странницы не предрекли Урая

И потому вдоль всклоченных дорог
Бежал я в сантиметрах от потока
Ну где он, мой? Ведь это мой острог!
Но все машины мимо шли жестоко.

Мне отказали Обь и Колыма!
Нева и Волга в смерти отказали!
Не принял Днепр! С Кубанью на вокзале
Напрасно спорил… вот и вновь зима!

Но я прорвался в Тихий океан!
В Японском море я найти пытался
В Северодвинске старый капитан
Услышав мой вопрос расхохотался!

Куда спешить?  Вся наша жизнь – лишь миг!
Моргнёшь и никуда уж не вернёшься!
Зачем же так наивно, напрямик?
Умрёшь, когда судьбе не улыбнёшься!

Я столько разных пересёк границ!
Жил без прописки и без документов
Но Симоновский танк на постаментах
Всё возникал, как сказка со страниц.

И Уткин мне про слабенькую грудь
Всё пел и пел. Страдал о младшем брате
Я сам был слабым. Я молил: «Забудь!»
Но возвращался образ на закате.

Мы с сыном забрались на Сахалин!
Был страшный ливень. Наш паром бросало
О, Боже! Боже! Вот моя начало!
Бьют море морем! Клином выбьют клин!

Но пронесло! Японский паровоз
В вагончике японском, где всё мини
Нас мимо лопухов гигантов вёз
И я всё еду, еду в нём доныне…

Проснулся. Лысоват и староват.
Две трети века позади, однако…
Давно исчез с порогов младший брат
А танк? Тот танк… он где зарыт, собака?

Но Берта просто рвётся погулять
Ах ей бы без ошейника носиться!
Смотри! Охотник вышел пострелять
А он точней, чем кошка или птица!

Она в ногах катается, смеясь
- Пиши, пиши! Про Майю, про Этери!
Как жить, помочь хорошим не стремясь?
Я это напоследок… Не поверят!

А Симонов во мне заголосил!
Ведь это про тебя мой опус страшный
«Он словно не закапывать просил!
Ещё сквозь сон он видел бой вчерашний!»

Всё о тебе! О нас! О нас с тобой!
Всё про тебя! Пророческое! Кайся!
Как ногу волочил… ты помнишь бой?
Как полз по кругу… было ведь? Признайся!

Ты сам – тот танк! Последний твой окоп!
А впереди японская разведка!
Не постамент – траншея! Даже гроб
Тебя не примет… тоненькая ветка.

Да, напоследок! Горстка дивных строк
Мы никому не нужны в этом свете
Без нас родятся дети на планете
Без нас проходит праздничный урок

Да! Просто танк. С глазницами пустыми
Да. Точно! Не закапывать! Просил!
И всё дарил им, сколько было сил…
Но в свой последний выстрел я не с ними

Но не грусти! Есть песни веселей
Любимые и Симонов и Уткин
Они вот мне всегда со мной. Налей!
Вот наш перрон. И я – такой! Всё – шутка!