Бабушкины шанежки

С запавшим дыханием и нерастраченным вздохом вспоминаю ту часть детства, когда была жива моя бабушка. В дальней  комнатке с бабушкиной деревянной кроватью, над которой в углу из золочёной рамы смотрел лик святого, в этой самой комнатке часто сиживали мы с бабой Шурой, и она мне рассказывала сказки про тыквенное семечко, похожее на язычок пламени, про босоного мальчонку, ловко пасущего гусей. Да и сколько ещё на памяти   бабиных нехитрых сказок, которые, я думаю, были не выдуманы ею, а подсказаны самой  жизнью.
Слушая, как, смерив комнатку несколькими шагами, добравшись до постели, баба садилась на край и тихим, умиротворенным голосом вопрошала о чём-то, я впитывала любовь к самой жизни, вмещала в себя вечные истины. Простые и ясные интонации ложились на дно детской души, чтобы однажды  отозваться тёплым дыханием и напомнить о чём-то родном и близком.  Чтобы  зимним вечером, сидя у камелька, затаив дыхание,  рассказывать  новые сказки, но  уже для другой  милой крохи. И нет в мире другой такой пуповины, которая бы  связала всех неразрывно, как бабушкина мечтательная грусть и тихая радость.   
Таков уж закон жизни, что маме всегда некогда. И потому  бабушкины шанежки со сметаной, испечённые на углях,  и подрумяненные круглые картофелины, положенные прямо на горячую плиту, а после уговорённые с нескрываемым удовольствием внуками, также являются неотъемлемой частью детства. Всё уходит,  и всё остаётся с нами... В сердце.