Не будь к словам до ужаса жесток

Не будь к словам до ужаса жесток,
по вертикали пробивая темя,
нацелившись на солнца потолок
Икаром по системе Птолемея.
За зону притяжения и срок
уже без ожиданий, обещаний,
когда избыток перейдёт в порок,
фантазией богатой обнищаю.

К бессилью привыкаю всё прочней:
ведь, чем трудней придётся поработать,
тем потребляться станет веселей,
усваиваться легче всякий опыт.
Но надо и до гонга дотянуть,
из сил последних вяло отбиваясь
от хорошо работающих рук,
на импульсы инстинкта уповая.

Без затяжного плотного дождя,
а то без мощной грозовой поддержки
чего ещё от жизни можно ждать,
ну, разве что подсчитывать издержки
безумно чудных одержимых лет,
разбросанных по множеству тетрадей,
где непрозревший погребён поэт
при всём своём сомнительном параде.

Замкнуться и исчезнуть, всех заткнув
вампиров, соглядатаев приметных
оставив с носом, покидая вдруг
на сцене круг прожекторного света.
Поверить трудно уровню идей
избыточно-несбыточных, конечно,
надеждам светлых праздничных людей,
путей с сопротивленьем наименьшим.

Из «Песен моря» вышел Рафаэль,
эстрадную стихию взволновавший.
«Пусть говорят», но только «ты поверь»
в грядущее, как лучший день вчерашний!
Варелу с Валери, попутал бес,
легко и просто как-то перепутал
в пространстве общем без времён и мест,
как спал и грезил, в общем, беспробудно.

Все эти баснословные года –
вложенья в безнадёжные эпохи
запутавшихся змеев в проводах,
где «Хорошо» перекрывало «Плохо»
каких-то беспросветных «Петушков»,
каких-то беспрестанных компромиссов:
что не страшило, – было не смешно,
припомнив цели с выхолощенным смыслом.

В душе светает, вдох, как никогда,
в груди пространство света расширяет, –
пусть дьявол скрыт в деталях, как всегда,
при именах, что каждый смертный знает.
Банальщиной, что псиной отдаёт,
но обыватель вовсе не банально –
фатально полным профилем живёт
тоталитарной жертвы капитальной.

Итак, «никто не больше никого»,
всё ничего без пота вместе с кровью.
Ляп совершить и вляпаться в него,
что в тёплое ещё добро коровье!
Лепёха мира, мина из дерьма,
что ноги никому не отрывает,
ну, разве что авторитет слегка
официозно дутый подрывает!