Копиист

               КОПИИСТ.

Посвящается Константину Екшибарову.

Шёл бой, в руинах Кенинзберг,
Вокруг война людей косила.
Советский взвод, семь человек
Свинцовой вьюгой так накрыло

Что головы не оторвать
От плит гранитного бордюра.
Никто не хочет умирать,
Коль случай слеп, и пуля – дура.

«Зелёный», молодой солдат
Лишь третий день в боях проводит,
Прижав к груди свой автомат,
Глаз с древней ратуши не сводит.

МанИт… а чем? – Сам не поймёт,
Сулит укрытье хоть какое…
Чуть захлебнулся пулемёт,
Рванул к дверям, во тьму покоя.

Привыкли к сумраку глаза,
А уши к эху привыкали,
Гремела у дверей война,
А тут лишь отзвуки звучали.

На изготовку автомат,
Пошёл по гулким коридорам,
Со стен полотнища глядят
На русского тревожным взором.

                1.


Солдат об этом лишь мечтал,
Картины увидал впервые.
Нет, он совсем не ожидал…
Поверить трудно… как живые!

Забыв о бое, созерцал,
Аж сдвинув каску на затылок.
С портрета женский взгляд мерцал…
А у стены лежал обрывок.

Нагнулся, «Антуан Пети» -
Табличка автора назвала.
Жаль, что не может унести!..
Душа его протестовала.

Как можно Чудо изорвать,
Так над божественным глумиться?!
Я должен… буду рисовать!
Чтоб возродить все эти лица.

Всё, что загублено войной…
Вот это порванное Чудо,
Не знаю будет что со мной,
Лишь воссоздав, я счастлив буду!..

А через день в библиотеке,
Лишённой крыши в артобстрел,
Листал, искал не для утехи,
Всё репродукции смотрел.



                2.


Нашёл! Конечно, та картина!
Расцвёл молоденький солдат.
Узнали б в роте в чём причина,
Смеялись бы… а он был рад.

Как зачарованный взирает
На иллюстрации в томах,
Те что по сердцу – вырывает…
Не унесёшь же всё подряд.

Смешно назвать его вандалом,
Хоть, в прочем, можно осуждать.
Когда всё отдано пожарам,
То каждый волен, что спасать.

После боёв бывает тихо,
В изнеможеньи люди спят.
Он доставал «сокровищ» кипу
И погружался в них до пят…

Уж так случилось у парнишки,
Что эта страшная война
Ему открыла чудо-книжки
И живописцев имена.

Так свой архив из иллюстраций
Аж до Берлина он донёс.
Война – всему проклятье, братцы!
Так жаль картин!.. Почти до слёз.



                3.


Остался жив. Домой вернулся
В провинциальный городок,
И с головою окунулся
Во всё, к чему стремиться мог.

Разруха, голод и… бараки.
Был день рабочий без конца,
Но всё ж листал их в полумраке
Сродни реликвиям Творца.

Он академию закончил,
Науке стал служить солдат.
А в выходной, устав от прочих,
Заняться живописью рад.

В бараке холст, этюдник рядом,
А под рукой журнальный лист…
В мученьях, руша все преграды
Рос самоучка – копиист.

Карпел над каждою работой,
Настырно краски подбирал,
Фрагменты рисовал без счёта,
И этим жил, дышал, мечтал.

Ещё лет тридцать те листочки –
Архив, трофеи из мешка,
Ему как дочки и сыночки…
Все воплотил их, больше ста!



                4.


Своих детей Бог так и нЕ дал.
Одна жена – любовь и друг.
Ах, сколько бы он им поведал!..
Нет преданней искусства слуг!

Лет шестьдесят прошло, наверно,
С тех пор, как кончилась война.
Средь ночи в городке сирена
Всех пробудила ото сна.-

Взломали дом пенсионера
Но ничего не унесли,
Успели милиционеры.
Ни с чем налётчики ушли.

Когда же капитан наряда
Объект под утро проверял,
Сказал: - Ваш дом, дедуля, надо
Чтоб взвод отдельный охранял!

В сомненьи, всё ж вопрос задали:
- Откуда денежки у Вас?
Всю жизнь, наверно, воровали?..-
Висят картины высший класс!

Пусть деревянный дом, не важный,
Пятнадцать комнат насчитал!..
Версаль какой то двухэтажный…
Я, дед, такого не видал!



                5.


А получив ответ, проверил…
Чуть речи дар не потерял,
Вновь всё вокруг глазами смерил,
И потрясённо замолчал.

Не нужно ездить в Лувр и Прадо,
Нет смысла ездить в Эрмитаж…
Ведь что ни зал – для глаз отрада!
- Что ж ты картины не продашь?!

Пенсионер шагает рядом,
Ласкает стены тёплый взгляд.
- Я ж не за деньги да награды…
Всё для души! Чему и рад.

Есть зал Рембрандта, Тициана,
Есть Русский и Голландский зал,
Французов, немцев есть не мало…
Фламандцам комнату отдал.

Их выбираю лишь по вкусу,
Лежит душа – изволь писать!
И перед Рембрандтом не трушу,
Хоть тяжело было понять.

Страсть обожаю Тициана,
Ах, как он женщин рисовал!
Смотрю – и на сердце отрада,
Я в этих залах отдыхал.



                6.


Пишу лишь женские портреты,
На мужиков чего глазеть.
Не даром многие воспеты,
Извольте сами посмотреть.

Брал репродукции в журналах,
Где гамма красок поживей…
Я не учился… Есть изъяны.
Но, это дело жизни всей!

Хранятся сотнями в подвале,
В рулонах… сыро там порой.
Хоть часто денег предлагали…
За деньги не пишу! Уволь!

Иная копия – искусство,
Лишь только выполнить сумей.
А я стараюсь, и есть чувство,
Что часть души вручаю ей.

Вот модернистов – ненавижу,
Они прекрасному враги!
Мечтал туристом быть в Париже,
Музеи посмотреть вдали.

В живую подлинники видел
Лишь в Эрмитаже так давно…
Что ж, в этом Бог меня обидел,
А так, считаю – повезло.



                7.


Хочу Сикстинский зал создать,
Холст натянул под потолок,
Мадонну, «Страшный суд» писать…
Уже не страшно, я бы смог.

Шёл капитан, глазам не веря,
И лоб в волненьи потирал.
- Вот вам и дедова затея!..
Ну кто ж такое ожидал!..

По иллюстрациям в журналах,
С любовью, с трепетной душой,
Не зная вид оригиналов,
Создал домашний Лувр такой!

Почти пятьсот, за годом год,
Больших и маленьких работ!
Всё лучше, лучше создаёт,
Гордится этим и живёт!

Иной, в регалиях художник,
Что принцип бизнеса постиг,
Лишь кошелька своего заложник…
Не живописец – просто пшик…

Мне тот солдат помог поверить-
Коль страсть к прекрасному жива,
Любовь к искусству не измерить,
Она на деле лишь видна!



                8.


Когда трактует критик страстно,
Что бездарь с кисточкой хотел…
Мне это кажется напрасно, -
Слепых такой болтун удел. 

Враг живописца – неумение!
Есть труд, да…не вложил души.
Порой, нет чувства и терпения…
Коль есть талант – уж не спеши!

Прекрасное понять не трудно,
Куда трудней наоборот.
Оно влечёт, врачует чудно,
И нежно за сердце берёт.


                2007г.