Современные поэты о творчестве. К турниру чтецов

К турниру чтецов «ПОЭЗИЯ – ЭТО КОСМОС»-2

Выкладываю пост по просьбе сотрудников Воркутинской Центральной городской библиотеки им. А. С. Пушкина. Хочется, чтобы наша студенческая молодёжь росла на качественной поэзии, на настоящих, ярких и талантливых современных стихах.
В рамках Всероссийской акции «Библионочь» планируется проведение турнира онлайн декламации стихов (лонг-моб) «Поэзия – это космос». Болею за нашу воркутинскую молодёжь!
И в помощь для подготовки к турниру предлагаю им для чтения стихи о поэтическом труде своих друзей – прекрасных поэтов, как ныне живущих и творящих, так и уже ушедших и оставивших нам своё литературное наследие.
Прошу прощения у тех, кого не включила – надеюсь, ещё представится такая возможность, и тогда я обязательно расширю список авторов. Возможно, будем делать тематические подборки и по другим поводам.

––––––––––––––––––––––––
Владимир Сорочкин

ПОЭТЫ
Когда, ослеплённая светом,
Земная царит круговерть,
Рождаются в мире поэты,
Чтоб песни весёлые петь.

Им выстлана солнцем дорога,
Их ангел несёт на крыле…
Но песен счастливых немного
Я слышал на этой земле.

Когда разрывают планету
Раздоры, война и чума,
Рождаются в мире поэты,
Чтоб мы не сходили с ума.

В их строчках былое сойдётся
С грядущим, но, врезав под дых,
Безумное время смеётся
Над грустными судьбами их.

Сгорают, как свечки, сгорают
Поэты, и, вскинув чело,
Поют, и как будто не знают –
Зачем, для кого, для чего…

Воздав и победам, и бедам,
Лишь Слово – сильнее меча.
И новым затеплится светом
Спасённого мира свеча.

И звёзды сомкнутся над нею,
И пламенем станут огни. –
Чем судьбы поэтов темнее,
Тем ярче сгорают они.

И новые будут рассветы,
И ангела вздрогнет крыло…
Рождаются в мире поэты.
Зачем, для чего, для кого…
––––––––––––––––––––––––––––––––
Илина Гумер

ЧАС СТИХА
Ночь тиха
до комариного звона в ушах.
Час стиха –
он и халиф всемогущий, и шах...

Овладей
духом моим и летящей рукой.
Средь людей
в омуте дня недоступен покой.

Этот час –
как моряку средь пучины маяк.
Кто из нас
не направлял на него свой каяк –

утлый чёлн,
доверху полный фантазий и грёз,
рифмопчёл
и разлетающихся рифмоос...
–––––––––––––––––––––––––––
Лана Яснова

НОЯБРЬ В ПЕТЕРБУРГЕ
Ноябрь, потёкшее окно,
супрематические своды,
где по закону бутерброда
высо́ты падают на дно
и возвышают серость луж,
почти не попранных ногами.
И клин крикливых оригами –
небесный знак простуд и стуж.

Но очертанья прошлых лет
ясней, и каются панурги.
Кто в эту пору не поэт
в Москве, а паче – в Петербурге?..

Есть в мире повод для поэтов,
когда причины не найдём.
Вот он идёт, скупым дождём
отгородившись от приветов,
и, отражению в окне
предпочитая неустройство,
не вызывает беспокойства
ни в ком, когда наедине
с самим собой – двойник, фантом,
ничей не родственник, не фатум,
бредёт бескрайне виноватым
в беспечно одинокий дом,
где на неприбранном столе
перемешались дни и ночи,
где он то плачет, то хохочет,
как поздний гость навеселе.
––––––––––––––––––––––
Виктор Апекишев

* * *
Я быть поэтом не хочу.
Не быть поэтом – не умею.
То замолчу, как онемею,
А то строчу, строчу, строчу.
За что мне крест такой вручён,
За что такое наказанье:
Молчать до самоистязанья,
Писать, как будто обречён?

* * *
Имею мужество молчать.
…Так на безумие похоже –
Когда не можешь не писать,
А написать ещё не можешь.

–––––––––––––––––––––––––––
Сергей Богданов

МЫ…
Мы дети. Хоть и взрослые,
Но, как младенцы, искренни
Извечными вопросами
И поисками истины.

Пока лишь учим азбуку
С таблицей умножения
И составляем фразы
В большие предложения.

Нам каждый день – открытие,
Почти что – откровение…
Любой из нас – событие.
Мы вместе – вдохновение.
––––––––––––––––––––––
Владимир Ботовкин

ТВОРЧЕСТВО
Перо и бумага таинственным зовом
Позвали – и напрочь отброшена вялость.
Грустит и смеётся затворник над словом,
И верит, что песня души состоялась.
Он верит. Живёт. И умрёт. И воскреснет.
Надежда на встречу. Тревога разлуки.
Субботник его переходит в воскресник
До опустошенья, до тягостной муки.
Но если ударится слово о слово,
И если взметнётся огонь из-под пепла,
Тогда встрепенётся, счастливый, и снова
Он рай променяет на вечное пекло.
Сидит в одиночестве, вовсе не схимник –
То в пьянку ударится, то отрезвеет,
В едином лице золотарь и алхимик.
Разбужена ночь, и рассвет розовеет.
Ему ли не знать результата исканий?
Ему ли не верить в свершение чуда?
Он знает, что нужен для Авеля Каин,
Он видит: Христа лобызает Иуда.
Заходится сердце от боли – и радо,
Что боль эта не поддаётся леченью.
Перо и бумага. За муки награда –
Терзанье и счастье,
                и тьма, и свеченье.
–––––––––––––––––––––
Анатолий Илларионов

* * *
С голубики поставим вино,
А с черники наварим варенье.
Мне от леса немало дано,
Я черпаю в лесу вдохновенье.

Рад я ельнику, березняку,
Мне в лесу как-то проще живётся.
Поклонюсь я любому грибку.
Здравствуй, милое сердцу болотце!

Говорят: «Ты ружьишко бери…»
Я беру карандаш и тетрадки.
Пусть токуют себе глухари,
Пусть летают себе куропатки!

* * *
Таланты стадом не живут.
Солисты хором не поют.
Что истина простая –
Не понимает стая.
––––––––––––––––––––
Андрей Попов

ЗВЕЗДА РУБЦОВА
Терзаться – так высоким русским словом,
А не игрой усталого ума:
Ей ничего ни дорого, ни ново,
Горит, да в сердце остается тьма.

Когда чадит усталое безверие,
То нам нельзя принять его дела,
Нельзя забыть, что мы сыны Империи –
А не колониального угла.

И потому взойдем на холм – и снова
С него увидим и зеленый шум,
И крест церковный, и звезду Рубцова –
Звезду полей, звезду российских дум.

И силы обретем стерпеть измены
И от беды расплакаться навзрыд.
И вы постойте, братья, резать вены.
Бог не простит, Россия не простит.

Когда чадит ленивое безверие,
То кто-то должен бить в колокола
И сохранять высокий дух Империи,
А не колониального угла.

И сохранять молитвенное слово,
Державный свет, трудолюбивый ум
И храм, и волю, и звезду Рубцова –
Звезду полей, звезду российских дум.

* * *
Вновь наступит весна, возвращая надежды приметам.
Но студентка – красивая! – в библиотеку войдёт,
Книгу выберет «Сборник совсем неизвестных поэтов»
(Никому неизвестных в тот очень двухтысячный год),

Терпеливо и бережно перелистает страницы –
Многолетних раздумий и опытов краткий итог.
По счастливой случайности
в сборнике том сохранится
Моё лучшее стихотворение – несколько строк.

И она их прочтёт – не поймёт невесёлый мой юмор,
Но она улыбнётся – на улице будет весна.
И подумает: «Бедный, когда, интересно, он умер?
И какая была у него, интересно, жена?»
–––––––––––––––––––––––––––––––––––
Ольга Флярковская

ТАЙНА СЛОВ
Стих оглушительный бег дождя,
Холод вечерних рос...
Солнце закатное – стяг вождя,
Поднятый после гроз.
Сумерек зябких тревожный час,
Белая мгла ночей...
Чувственный жар, опаливший нас,
Гибкая плоть свечей.

Детская тайна моя легка –
Ведать полёт стрекоз,
Слышать, как воды несёт река,
Дышит в тумане плёс...
Сердце по стуку в груди искать –
Сердце, что жаждет петь!
Тронуть губами тепло виска,
Знать: есть тоска и смерть.

Чудо огня озаряет тьму,
Дождь укрывает даль.
Из сокровенных даров возьму
Слова святой Грааль…
Стану на круче – шептать ветрам,
Гладить рукой траву.
Слово искать – как дорогу в храм,
И понимать – живу…

* * *
По жребию свыше ты будешь поэтом!
Под звёздною крышей – бродягой отпетым.
Наивно и слепо транжирящим душу.
Живущим нелепо, но – сердцем наружу.

Поэтом… Властителем сказочной речи.
Полночным смотрителем грёз быстротечных.
Весною – журчания с горных утёсов.
Зимою – отчаянья стужи белёсой.

Поэтом, испившим безмолвия Леты.
Посланцем минувшего. Вестником Света!
Кольчуги небесной чешуйкой слоистой.
Губами для песен. Скрижалью для истин.

Ягнёнком, живущим бок о бок с волками.
Нас с вами – своими дарящим стихами.
Ты холод порогов бурлящих – не минешь!
Поэта дорога – словесная схима!

Хоть слух его в уши Адама упрятан,
Он слышит собаки точнее стократно.
Он сердцем таинственно к звукам привязан.
Путь творчества – му́ка его и проказа.

Завьюжит по плечи дома и долины –
Об этом слагается сказка для сына.
Чтоб песенный дар возрождался в народе,
Поэтам находится место в природе.

И если б не их соловьиные трели,
Бесцветно б любили мы, грустно старели.
Мы с песней выходим в весеннее поле,
Слова наполняя безбрежностью воли.

Поём колыбельную, люльку качая,
И песней и радость, и горе встречаем!
Словами распевными тянемся к небу.
И делятся ими поэты, как хлебом.
–––––––––––––––––––––––––––––––––––
Андрей Шабанов

ПОЭТУ
После него в поэзии – пустырь.
Гробница.
         Святогорский монастырь.
Уж столько лет в музее, под стеклом,
лежит поэта вещее стило!

В Михайловском – июнь или февраль –
Всё длится николаевская ссылка.
А девки всё поют, надев косынки:
Идиллия, малина, пастораль.

В Голландии – тюльпаны, здесь – зима,
крестьянин всю неделю «торжествует»:
дантесов нет, неведом Гефсиман,
в саду – содом, а дом сгорел.
                Вчистую.

В Тригорском – одинокая гора:
Стоит себе, в три века не объехать!
Вершина всенародного успеха?
Вельможи блещут.
              Наша жизнь – игра.
–––––––––––––––––––––––––––––
Валентина Щугорева

СЛОВО – СЕРЕБРО
Помню, помню: слово – серебро,
но на золото его не променяю.
Призрачно, обманчиво добро,
на Земле накопленное нами.

И кому он нужен, этот груз
всех богатств продажных, эфемерных?
Слово – птица... Радость, боль и грусть,
Жизнь и Смерть, Любовь моя и Вера.

Как оно томит, зовет и жжёт!
Вылечит? Убьёт? Спасёт? Обманет?
В нём – огонь, вода, полёт, прыжок
в Вечность, где грядущее в тумане...
––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Вячеслав Кислицын

ПОЭТАМ
Воскрешенье – это пробужденье...
Нам дано от Бога по утрам.
Начиная утром восхожденье,
Ты теряешь сон по вечерам.
И какие сложатся сюжеты,
Сочинишь от первого лица…
Только настоящие поэты
В этой жизни пишут до конца,
До своей, до самой главной строчки,
За которой больше нет дорог,
И фатально выглядят все точки,
И понятно, кто и что не смог.

Вот они напишут фолианты
И на полки выставят тома:
Будут там сапфиры, бриллианты,
Смех и слёзы – будет жизнь сама.
Всё открыто нервами наружу:
Как спешили эту жизнь прожить,
К Богу, к чёрту посылая душу,
В сотый раз сломав карандаши!
Будут их читать и восхищаться
Даже в самом дальнем далеке,
Будут люди с радостью купаться
В самом чистом русском языке.

Предстоит им совестью эпохи
Стать, потомков словом удивлять…
Берегите их стихи по крохам:
Им ещё Россию прославлять!

* * *
Вот на берёзке задрожит листок,
и ветром налетевшим оторвётся
и стройным ритмом стихотворных строк
в душе поэта эхом отзовется.

Так лягут строки в полотно бумаг,
задышит жизнью белая бумага,
и море будет бить в архипелаг
волной, смывая звёзды зодиака.

Потом не спать и до утра курить,
но вспомнить вдруг, что нужно на работу.
Холодный кофе будет недопит:
холодный – он не нужен к бутерброду.

Небритость щёк, законченность строки...
А на работе не нужны поэты.
Скрипят резцом токарные станки
по стали, чугуну и прочей меди.

Скрипит его величество металл,
в лоток холодный сбрасывая стружку.
Скрипит страна – активен капитал,
вдохнуть в надстройку базис хочет душу.

Но на берёзке задрожит листок –
продолжат жить, встречать свои рассветы
прозрачным ритмом стихотворных строк
своей судьбе послушные поэты.
–––––––––––––––––––––––––––––––––––
Александр Павлов

ЖАНРЫ
Вот чудак-человек – размахнулся на целую повесть!
Тут затянутым выйдет и самый короткий рассказ...
Если пишешь любовь, не спугни торопливостью, то есть
на прекрасный роман это чувство копи про запас!

ПЬЕСА
Перескажу ради скуки пьесу
вам –
      стародавний, избитый сюжет:
полузабытую поэтессу
любил позабытый всеми поэт.

Тогда не в моде были витии,
пророки-глашатаи, соль земли...
Он посвящал ей стихи –
плохие,
        наверно, ибо до нас не дошли.

Рифмы на кой? – ешьте хлеб и сало,
живите да радуйтесь – вот в чём суть!
...Видно, ему стихов не писала,
ибо её всё же помнят чуть-чуть...

Стала земля им двоим периной
(прежде одну не делили кровать).
Он – не Петрарка, она Мариной
не называлась, – о чём толковать!

Нетерпеливо покинет кресла
зритель наивной седой чепухи...
Если поэзия не воскресла,
к чему поминать любовь и стихи?
––––––––––––––––––––––––––––––
Светлана Разумова

МУКИ ТВОРЧЕСТВА
Мы ищем веский повод для стиха –
Писать стихи без повода нет смысла.
И на плечах повиснет коромыслом
Груз грустных мыслей, образных слегка.

Мы тщетно ищем повод оправдать
Себя в своём ленивом ожиданье
С ушедшей Музой редкого свиданья.
Когда же это будет вновь, когда?

Мы часто ищем повод для любви:
Меняем лица, чувства, ощущенья.
Привычных граней тонкое смещенье
Уже едва ли сможем уловить.

Мы столько в жизни ищем! Но найти
Сумеем ли – пока не знаем сами.
А радуга цветными полосами
Уже пронзила чей-то новый стих…
––––––––––––––––––––
Татьяна Павлова-Яснецкая

* * *
Кипели страсти.
                Пар горячий
со свистом «крышу» мне срывал
под ледяных, глубинных плачей
непрекращающийся шквал.

Летели лунные недели,
года со стужей и жарой,
под ними волосы седели
с неимоверной быстротой.

И утихали, утихали
слепые страсти, как ветра,
живыми становясь стихами,
слетали с кончика пера.

Они во мне, как в небе птицы,
витают ночи напролёт,
устав, садятся на страницы
и вновь уходят в свой полёт.

О чём-то памятном курлычут
и, сны любовью напоя,
несут их в клювах, как добычу
всем тем, кого любила я.

Мои любимые – спасибо
за свет изменчивый и тьму,
за непреклонность: либо-либо,
за воздух воли и тюрьму!

Ещё за то, что дух свободен
и не походит на брюзгу,
что к лицемерью непригоден,
за то, что плакать я могу.
–––––––––––––––––––––––––
Николай Кузьмин

* * *
Книги, как и друзья, из беды иногда выручали.
Книги, как и друзья, за слова не всегда отвечали.
И с иною всю жизнь по стране неразлучно кочую,
А с другою от скуки бестрепетно переночую.
Собирал со страниц то плоды, то за пазуху камни.
Сотни книг перерос, а до сотен далёко пока мне.
Но всё чаще гляжу на бескрайние книг вереницы.
Может, время – в тираж?
                И – пылиться, пылиться, пылиться…

* * *
Всё забери из букваря
И словаря – от «А» до «Я».
Но только рукопись твоя
Должна вся быть – от «Я» до «Я».

* * *
Не жди, судьба, спасительной подсказки,
Плутая, не ищи ты – смысл и прок.
Давно дождей неистовые пляски
Размыли гладь моих прямых дорог.

И грязь вокруг, и грязь внутри – навеки.
Но, слава Богу, короток мой век.
А дни длинны… Я опускаю веки,
Тащу вслепую тело на ночлег.

Случаются минуты озарений –
Иллюзии прощенья за грехи.
Я прячусь в ночь. Нет тленья и сомнения,
А есть поэт и есть его стихи!

Храним трудом, бессмысленным для многих,
Кичусь, стянув потуже ремешок.
Путь ясен, не беда, что дрянь – дороги…
Плесни, судьба, слепцу на посошок!
––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Даниил Долинский

* * *
Ну, хватит, музыка, постой – хотя бы сбой,
или отбой, или простой возьми с собой
и отойди глубо́ко в тишь, передохни…

А то и день и ночь звучишь: не колыхни
пчелиной лапкою цветка, не шевельни
причёски лёгкой ветерка, чтобы – ни-ни.

А то я переполнен весь тобой одной:
во мне живут и луг и лес, всегда хмельной,
во мне свистит, как флейта, чиж волненьем крыл…

Ах, Боже, что же ты молчишь? Я ж пошутил.
На миг буквально, на микрон ты отошла –
и только песнь одних ворон…
                И все дела…
––––––––––––––––––––––––––
Валентина Паевская

ТАКАЯ ТИШЬ…
Такая тишь,
Что слышится, как птица
Крылом взмахнула.
И ты не спишь,
И мне всю ночь не спится.
Лишь месяц снулый,
Ко сну клонясь,
В бездонной глухомани
Укрылся где-то.
А в небе – вязь
Таинственных посланий
Земным поэтам.
Растает ночь
Со всеми письменами,
И луч зарницы
Взглянуть не прочь
В исчёрканные нами
Листы-страницы...
Но вот опять,
Едва ль кому-то внове, –
Безмолвье ночи:
И время вспять.
Моление о Слове.
И многоточье...

СЕБЕ
А кто сказал, что будет просто?
Придя в поэзию извне,
Ты испытал болезни роста,
Как все, а может быть, вдвойне.

Но в сотый раз обжегшись словом,
Себя, неловкого, прости.
Ищи свой путь, но будь готовым
Искать всю жизнь –
                и не найти...