Над холодом тихих равнин

Если удастся хоть чуть-чуть освоить идиш, попробую перевести что-то из
послевоенных рассказов черновицких авторов, писавших на нём. Оказывается,
их совсем не переводили. Мне самому интересно, о чём они писали, о чём думали,
потому что настоящий расцвет Черновцов пришёлся на 50-е – 60-е. Мне было лет
пять-шесть, я стоял возле дивана, держась за его спинку, и вдруг почувствовал
сильнейшую ностальгию по 50-м. Как будто там, в тогда ещё довольно близком
прошлом, осталось что-то очень важное и дорогое для меня, что трудно передать
словами. Очень необычная ностальгия для ребёнка такого возраста. И ещё один
повод задуматься о реинкарнациях. 

Мы вообще очень мало внимания обращаем на самые важные и восхитительные вещи.
Например, лишь на днях я пережил огромность снегов, лежавших зимой по ночам в
полях и на обочинах дорог, по которым мы с отцом ходили за грибами в могучие леса
возле села Шпиченцы Деражнянского района Хмельницкой области. Никогда не думал,
что снега обладают сознанием, отождествившись с которым, можно пережить тепло,
радость и чуть ли не родственные чувства по отношению к ним. Что любой листик и
веточка на холодном осеннем ветру могут молча говорить о самом главном, о том,
к чему мы неосознанно стремимся всю жизнь, не замечая его в самых простых вещах.
Индийцы сказали бы, что я увидел в них или через них Бога. Иначе откуда такой восторг?
Ведь три основных атрибута Бога это Сат-Чит-Ананда – бытие-знание-блаженство. 

* * *
А кто-то стоит в наряде, а кто-то стоит в патруле
на этой пустой и молчащей, на этой громадной Земле.
И мне как когда-то не спится, я буду со снегом один,
пока эта ночь продлится над холодом тихих равнин. 

(1989, 2021)