Поэту, который я

Разорив словари облезлые, задыхаясь бежишь к окну.
Кто тебе приказал, болезный мой, расшифровывать тишину?
Это могут совсем немногие. Ну а ты-то здесь чем силён?
Не талантом, а патологией – не увенчан, а заклеймлён.

Не в награду, а в наказание, как доносчику – злейший кнут.
Тут повинность, а не призвание. Эту тяготу – не спихнуть
на другого, на кэш не выменять  (сам выплачивай за простой).
Ты корова с разбухшим выменем, переполненным Пустотой.

Только грезишь порой, что важное и смертельное, как разряд
многовольтный несёшь, и влажные, как от солнца, глаза горят,
что тебя затяжными зимами – между грудью и животом –
разрывает невыразимое и Божественное Ничто...

Но рассудком ещё оставшимся распознаешь с гримасой рта,
что в тебе разрослось восставшее, первородное Ничерта.
И оно б уже к чёрту кануло. Но в «Приказ отменить конец»
расставляешь всё те же гранулы препинаний, решая заново,
дезертир ты или боец.