Единому

И снова утро вспыхнет синевой,
и я не вспомню, сколько мне и кто я.
Да и зачем, когда ты здесь, со мной.
И был всегда. И будешь – до покоя

последнего. Ты молишься и бдишь.
Мы скреплены древнейшим из законов.
И засыпая, слышу: говоришь
на языке забытом, но знакомом.

Я в зеркало гляжусь. Оно – в ответ.
Так свой же взгляд затянет в тихий в омут,
по чёрточке сотрёт: глядишь – и нет
меня. Лишь ты останешься нетронут.

Я стану старой. Может быть, седой.
Ты будешь юн, как первый час рассвета.
Я тень твоя. Твой сон. Но ты – не мой.
И дай мне сил не позабыть об этом.

Ты времени не знаешь, и оно
тебя не губит, не толкает с крыши.
Ты вечен – что мгновение одно.
А дни мои без счёта, будто мыши

плодятся, копошатся и рябят
(не различить грядущих и минувших).
И в день, когда я отпущу тебя,
пожалуйста, уйди, не обернувшись.

Как прах, как пепел (возвращая дань,
уплаченную суете и скверне),
стряхни меня. Забудь. И снова стань
безликим, безымянным и безмерным.