Инициация. Version 2. 0

Чтоб черти детской души не грызли,
Ее выбеливает забота.
Не приведи Бог дурные мысли, чтоб мозг так рано не заработал.
Пока сердечко нежнее воска; не нужно знать, что есть мраки где-то.
Чиста родительская известка. Но все проходит – пройдет и это.
Кипит твой разум, бурлят гормоны. Процесс пошел.
Febris cerebralis.
Дорогу знанием заклейменным, к тому, в чем ранее не марались!
Брось многоточия слез промерзших в подкормку ангелам на морозе!
Выходишь в люди. И, лобик морща, ты видишь – жизнь-то все больше в прозе.
Мир, как затылок порой, зачухан. Его понятия пораспутав, ты, непривычный быть Нехочухой, вдруг ни с сего говоришь:  «Не буду». А можно даже конкретно жестче. Не разбирая арго и слэнга. Своей дорогой дранг пох наощупь. А лишь бы только не на коленках. Живешь играючи да игристо. В рисковой зоне твоя прописка. Мужает голос - нельзя в хористы, раз знаешь толк в поросячьих писках, в повадках заячьих. Потому-то жизнь глушит соло таких исчадий. Где свист не трогает баламутов – толпой сподручнее замолчать их. Но пусть ты мир не поставил в позу – зато и сам под него не выгнут. Инициировался – не бойся. Они потерпят – потом привыкнут. Твой мозг пока еще не консервы, где маринуется чей-то довод. Дайн кампф: куда-то идти - так первым.  А быть - единственным ступодово. Ты четко знаешь: большие бонзы всегда копируют жест пилата. Что отмывать - порешает спонсор. Ты видишь все, ведь душа крылата, она не фраер, хотя Бог знает, что на душонках  иных ползучих. Ты в курсе, что от любви сквозная куда болезненнее у сучек. И ты меняешь их, как перчатки, комплекты вилок, ножей и ложек. Не оставляешь им отпечатков, зато раненья наносишь ложью.  Ты временами почти как Мессинг. И взгляд загадочно-приворотный… Не прешься от романтичной смеси большой дороги и подворотни, хотя на практике знаешь чтиво в статьях, прописанных на подкорке. Ты не любитель корпоративов, но ценишь драйв неформальных оргий. Рос в детском мире из идеалов. Увы, ему не хватало веры. Теперь с ног на голову жизнь встала – тем больше спертости в атмосфере карнегианства на всякий случай и трубок мира любых курилок. Ты понимаешь, кого тут лучше послать, а где можно сразу в рыло.  Ну и, как водится, не впервые быть полиграфом и диагностом идей  - ты дуешь на нулевые, где обжигался по 90-м…
Но это присказка. Дерибаны, расклады, перышки, шум с правилок – на заднем плане по барабану.

Теперь прохаваешь, что есть – Вилы!
Весь этот кампф - просто детский лепет.  Там в сердце больше максималиста, чем низких дум о насущном хлебе. А дальше розово все, но мглисто.
Теперь в натуре перемыкает.
Взрослей, расти из привычной кожи!
Она ведь в мире одна такая.
И этот шанс упустить негоже.
Забудь обряды былых причастий любовным пойлом. Себе признаться непросто, но: это боль и счастье. И нет сложнее инициаций. Краснеет тряпка. Красив обычай. И пусть окрашена предыдущим таким же сердцем с упорством бычьим - тут лишь бы не был свой шанс упущен. Азартна плоть, только грешным кием глаза не катишь налево в лузы,  хоть их подставят тебе другие в разрезах юбок, в распашках блузок.
Уже вот-вот, стал почти любимым – она прохладцей тебя огреет. Тут быть не первым так нестерпимо, что не единственным… Смерть скорее готов принять. Лишь бы разрешила себя своей называть она мне. А кровь все жарче журчит по жилам. В глазах читается мой анамнез. Ген весок – троица несвятая в душе: три Бульбы. Удел Андрия готов избрать я – пускай читает, какая страсть, что за эйфория! Что за аккорды на нервной арфе. И самому мне диагноз ясен. В глазах двоится. Мария, Марфа - две идеальные ипостаси. Без них как Лазарь. Мир вижу гробом, глаз обувается в белый  тапок.
Инициируй любовь, попробуй! Пройди все уровни –дробь-этапы! Сметай табу, отменяй все вето. Бывай строптивым и непокорным. Расклад понятен – финал заведом. Так вспыхнет Солнце в небесном горне, что вмиг по-новому перекован. Нет той гордыни и тех амбиций. Но больше стало в душе мужского. А значит – стоило так влюбиться. Для нервных почв не нужны дренажи. Хотя и нежен душой, как в детстве. Но места нет для сопливой блажи – теперь уже за двоих ответствен. И ощущаешь себя так бодро, как будто в этом мужицкий допинг. Нет, с ней-то ласков, с ней милый отрок.
Но за нее ты звероподобен
Запрут в сюжете без хэппи-энда – ты прогрызаешь любые титры.
Синдром английского пациента – вот только сопли тебе не вытрут, поскольку вряд ли покажешь раны и не расскажешь, что перенес ты, чтоб к ней явиться не самозванным, по ходу нафиг не нужным гостем, а чтоб занять в не сердце нишу. Того единственного. Героя. В бессмертной фразе марины мнишек услышать стимул все перестроить. Она предложит свой фоторобот мужчины. Дособерешь запчасти в душе…
И так ей служить до гроба – вот в этом видишь мужское счастье. Она ведь в мире одна такая! Как не исполнить Ее капризы, любым желаниям потакая. Она - твой стимул, твой вечный вызов!  Пусть Госпожа – но зато Удача…  Так не жалей для нее уступок.  Когда Она не от счастья плачет, там утешать откровенно тупо. Не будь упертым, не надо злобы. Не будь ребенком – пойди навстречу. Ведь счастье там, где довольны оба. Быть сильным – значит, ей не перечить. Любовь грести под себя ведь глупо. Плач женский там, где мужчина хлипок. В слезах - подкормка лжесамолюбий. Любви довольно ее улыбок.
И под глазами всегда круги с ней невыводимей любых татушек.
Так, снизойдя до ребячьей жизни,
Любовь в мужские возводит душу.