Из дневника Чиж Нины

(Из поэмы "Роковая вдова")

Я Борю заприметила давно.
Ещё был жив жених Наташи Вася.
Теперь Наташа дружит с Борей, но
Я не даю им плоти предаваться.
Не зная о вмешательстве моём,
Они считают, что красиво дружат.
Я ж Борю для того, чтоб стал мне мужем,
Отдам ей всё-таки разок внаём.
Потом её, в игре своей блефуя,
Использую, как утку подсадную.

Я не хочу пускать на свет детей.
Напрасный труд - производить уродов.
Нет в жизни наказания страшней,
Чем разродиться в муках Квазимодо.
Мать наказанья не перенесла,
Узнав во мне все признаки породы.
Я ж выжила. Зачем? Видать, природе
И я нужна как порожденье зла.
Сперва к добру тянулась, но напрасно.
Не просто некрасивая - ужасно!

Купила книжечку его стихов.
Полюбопытствовала и  купила.
И вышла как река из берегов.
Расплакалась и у его могилы
Молилась. Господи, какой поэт!
Разбитая, бродила, как в тумане.
Так вот кого убила я! Незнанье -
Не оправданье. Мне прощенья нет.
За всё платить приходится. Когда-то
Я заплачу. Какая будет плата?

Я ехала в автобусе. Места
Все были заняты. Стояли плотно
В проходе. По мозгам прошлась, а там -
Дремучее житейское болото.
От скуки занялась такой игрой:
Загадывала будущие даты.
Вдруг женщина исчезла. Бородатый
Пропал. За ним - другой, должно, крутой.
И дети, хоть сидели на коленях
У мам, все стали взрослыми мгновенно.

В автобусе творились чудеса. 
Ряды редели быстро. Вот не стало
Водителя. Автобус мчался сам.
А впереди у двери ветхий старец
Сидел, как заколдованный. И вдруг
В салоне вспыхнул свет кроваво-алый,
И в тот же миг меня как не бывало.
Я вздрогнула и прервала игру.
А старцу лет за девяносто. Ясно,
Что он переживёт меня. Как страшно!

Негаданный, нежданный поворот:
Сын, бросив мать, сбежал. Наталья в шоке.
Хотела дать немедля задний ход,
Но я незримо встала на дороге.
Вдруг глухо, как далёкая гроза,
Возникло в ней желание. Валерий
В свою удачу верит и не верит.
Наталья ждёт... Встречаются глаза.
Рывок - её, как зонт, накрыло платье.
Вниз головой торчит в его объятьях!

Смеясь, она решительно сдалась,
Но сетовала всё ж на бегство сына.
Он возразил: "Сын - умница у Вас.
Он поступил как взрослый, как мужчина".
Так говоря, держал наперевес
Её и за порог занёс помалу.
Я б там внутри немножко поломалась.
Две тени вслед за ними пе-ре-лез-
Ли через рубикон тот. Перелезли,
Помешкались и в домике исчезли.

Не греет кровь заёмная любовь.
Что толку смаковать чужие страсти,
Когда в сознанье, как тупая боль,
Зудит тоска по собственному счастью?
Так вот, не дам я счастья никому.
Где я возьму его? Я так несчастна!
Мне ничего не дал мой дар напрасный.
Как все, я суечусь и не пойму,
Куда влечёт меня мой путь особый.
А может, и сама я чья-то зомби?

От Бога или дьявола мой дар?
Без бабушки не разберусь сама я.
У всех, кто мне подвластен, маета,
И вместе с ними и сама я маюсь.
Куда веду их, как котят слепых?
Веду вслепую, ведь сама слепая.
Но что меня уныньем добивает,
Так то, что убивать должна иных.
И убиваю, роль судьбы играя.
Зачем мне эта роль? О как слаба я!

Великие вершители судеб,
Дряхлеющие на своих вершинах!
Уже и слава Вам как чёрствый хлеб,
И ваши дни последние - пустынны.
Вы с горечью последних трезвых дум
Крысиный яд прозрения вкусили,
Лжебожества, теряющие силы
У оробевших зомби на виду.
Прозрела я досрочно. Кто такая,
Чтоб лезть за вами в следом, замыкая

Ваш цуг?