Нимурти

Когда море режет остров напополам,
Из него на берег выходит Каба-Алам,
Пожирая всех, кто не верил в акулий сон,
Не деля свою пищу на первый и третий сорт.
А из жерла вулкана сползает Мата-Олом,
Забирая у Каба-Алама его улов,
Поджигая всё отбежавшее от воды.

Так бывает - две дороги и две беды.
И среди этой всей ежедневной вселенской мути,
Золотой метлой, заметающей их следы,
Обнажённая грудь и девичий взгляд Нимурти.

Каждый житель острова знает, на чём он спит,
Добывая уху с черепашьих покатых спин,
Принимая вулканий жир и вулканий жар
Под удар обсидианового ножа.
На полоске пляжа словно на волоске
Безымянная жертва корчится на песке:
"Уходите, Каба-Алам и Мата-Олом,
Вам не место за деревянным нашим столом.
Или вам недостаточно крови моей напиться?"

Вот мы и поладили с древним могучим злом.

Только сердце Нимурти вновь начинает биться.

Черепашье подбрюшье изрезано вкривь и вкось.
Говорят, что монстрам достаточно бросить кость,
И как только они уйдут в свой жестокий миф,
Мы отринем страх и снова станем людьми,
Разнесём гекатомбы, полюбим детей и жён.

Вот ещё бы жертва не плакала под ножом,
Не пыталась скрыться от праведного замаха.
Завершающий луч наточен и напряжён,
И под нами тонет последняя черепаха.

Но закат разрезает остров на два куска,
И рука Нимурти тянется из песка.