из неизданного 620

Кто кошкой в сумерках крадётся,
Вспугнув невидимые тени,
В воображеньи стихотворца
Застрявшие на авансцене,

Готовые к священнодейству -
Сыграть немую пантомиму -
Абсурд божественных процессов,
Зажатых Сциллой и Харибдой?

Что может быть ещё нелепей
Раздрая разума и плоти?
Души, что в Вечности летает
И зуда вожделенья в ночи?!

Когда виденья в жар бросают,
Пленяя сердце танцем страсти,
И сладкий омут возбуждает
Телами с запахом сандала

Апсар с сосцами цвета крови -
Богинь текущих струй меж пальцев,
Что дразнят призрачной любовью
Аскетов, в тишине застрявших,

Поэтов, психов и влюблённых,
Отравы жизни возжелавших,
Безумством эроса пленённых,
Коварства Бога не познавших...
***
Всё это замерло на сцене,
Когда часы пробили полночь,
И некто в гриме чёрной кошки
Прокрался в спальню из прихожей

Неслышным шагом мягкой лапки.
В преддверии утренней мигрени
Со мной во снах играет в прятки
Всегда готовая исчезнуть:

Стать невидимкой в странной пьесе -
Ночным фантомом, что мне снился,
И в тот же миг, опять воскреснуть
И... в многоточии раствориться,

Мурлыча арию Розины
О "простодушии" любовниц,
Мечтающих увлечь мужчину,
Накинув флёр прожжённых скромниц,

Сто разных хитростей припрятав,
Чтоб сном волшебным заморочить,
Дразня виденьями разврата
На грани нервного расстройства;

Из "Парикмахерской" Россини
Пропела всё, свечу сжав пальцем,
И нежно сонного прикрыла
В ком сбитым ватным одеяльцем.