Граница СССР 7

И всё как-то пошло своим чередом, первый остановился с вином и к этому уже как-то привыкли и местные и комендант, потому первый, наверное, до сих пор и капитан, думал Иван. У оставшихся на заставе дедов, близился дембель. Паша, истопник и хлебопёк, залез на чердак заставы взяв с собой шомпол и ослепив голубей фасом посшибал их. После на питомнике ошпарили их и сварив в бачке по лакомились. Дежурил зам и так как после отбоя он обычно уходил домой и зацеплялся на жене, можно было спокойно ночью хавать. Паша рассказывал, как его дед, ставил в огнетушителе брагу, ведь он получал на хлеб и сахар и дрожи, и как его поймал зам и отправил в наказание двумя дозорами. Хлеб не подошёл, застава замёрзла, пограничники и офицеры ели пластилин одевшись по теплее. После этого его больше не трогали, но частенько проверяли. Конюшенные деды прятались на конюшне, связисты в каптёрке у старшины, а остальные, кто где. Дед с конюшни рассказывал, как его дед стоял на вышке колуном и к нему залезла жена зама по боевой, посмотреть куда поехал муж проверять дозоры. Ну дед был шустрый такой и давай ей лапшу вешать, как его бросила девушка на гражданке и как ему плохо, но короче он её у ломал, расслабилась она. Потом начал искать с ней встречи, а она пожаловалась мужу, и они сцепились в бане, после этого деда убрали в отряд, чтобы не расслаблять коллектив. Офицеры были молодыми два года, как с училища, похватали первых попавшихся под руку и на вольные хлеба их. У зама по политической был ребёнок, а у зама по боевой не получалось, так его жена, наверное, иногда проверяла по, женскому, кто холостой он или она. В субботу седьмой пришёл с дозора и не поняв, чего дежурный улыбается, получил нижнее бельё пошёл в баню. Раздевшись в предбаннике, он зашёл в баню и нагнувшись за тазом, получил тазом по попе, повернувшись Ваня сказал не понял, он получил тазом по заднице с другой стороны и тут до него дошло, ведь так они в деды переводят, но так как больше ему не хотелось получать по попе, он сказал кто-то, наверное, хочет со мной завтра дозором пойти и перевод как бы сразу закончился, Иван стал дедом. На границе весенний призыв был маленький, и дедами становились через год службы, так-как осенний был большой и через год осенний призыв, вместе с полтора года отслужившим весеннем призывом, переходили в разряд дедов. Дембеля начали потихоньку увольняться, чаще стали дожди, а значит и сработки, потому, что последний раз травку рубили сапёрной лопаткой, ещё до приезда Ивана на заставу. Трава намокала и проводила электрические разряды в системе, так, что во время дождя седьмой выматывался как суслик, заставу уже не подымали по каждой сработке, а моталась только тревожная группа. Но дожди вскоре утихли и начало подмораживать, береты по снимали и обели шапки с бушлатами, это судьба, последний дембель уволился, КСП замёрзло хоть слон ходи. Но здесь всё отработано, достали откуда-то колышки, по вбивали их по всему второму рубежу и натянули между ними нить, во технология не мытьём так катаньем. Иван ещё раз попался, коменданту и начальник спьяну снова отправил его на губу, Иван не стал топтать ноги, сел на обочине и не просчитался, через две минуты уже летел УАЗ, прямо сериал, какой-то, первый отправляет, третий забирает, а второму всё по фигу, кино. Кино для Ивана наступило на ступило через день, вам приказывается выступить на охрану Союза Социалистических Республик вид наряда конный дозор. Ивана, как обухом по голове, да я не умею ездить на лошади, не пререкайтесь товарищ сержант и крючок застегните, баба ему, что ль не дала. Седьмой первый раз за всю службу, заряжал автомат на заставе, это такая труба, под навесом в неё суёшь ствол и всё так же, как на границе, предохранитель, затвор, спуск, поставить на предохранитель и пристегнуть магазин. Ване дали лошадь по спокойнее, но Ваня помнил Китай потому-то по-тихому, залез на лошадь и шагом выехали с заставы через разрыв. Шагом мы далеко не уедем надо на рысь переходить, для седьмого это рысь, галоп, шаг, звучало одинаково, но вскоре он понял разницу, когда перешли на рысь. Это надо уметь приседать на лошади, а седьмой не умел и потому у него мозги болтались в черепушке, а кишки заскакивали в грудную клетку, зад бился об седло, какое тут наблюдение за границей, сидишь как на отбойном молотке. Конюхи ржали над Ваней, но ему было не до смеха, он не мог понять глаза выскакивают или веки сами закрываются. Назад уже летели галопом, седьмой, наверное, уже по привычке вцепился двумя руками в узду, а зубами по середине, наверное, чтобы не вылетела и лошадь следуя за другими, сама принесла его к разрыву, но у разрыва она под скользнулась, на солончаке и Иван перелетел при падении через её голову. Лошадь быстро поднялась и потащила Ивана за собой, нога застряла в стремени, автомат волочился по земле, но благодаря растоптанным сапогам, она всё же вылетела, из сапога и он вместе с ней уехал к разрыву. Сев на землю и намотав размотавшуюся портянку, он встал и пошёл к разрыву прихрамывая и проклиная зама по политической вместе с его Малой Землёй. По пути он подобрал сапог, который без хозяина не хотел оставаться в стремени, одел его и дойдя до разрыва, где его ждали другие всадники, взял лошадь за узду и пешком ковыляя до вёл её до конюшни, пошёл с нарядом разоружаться. Шагал он, как будто наделал в штаны, ребята ржали над ним, но ему было не до смеха, разоружив наряд и сам под присмотром пограничника разоружившись, пошли на доклад, что на границе всё спокойно. Разредив автомат, он доплёлся до кровати и упёршись в неё руками по-тихому лёг, ж-о-па гудела как когда-то ноги и там будут мозоли с горем подумал Иван. Ване даже страшно было представить задницу в мозолях, это, что-то страшное из какого-то ужасного фильма. По громкой связи объявили застава строится на обед и зам, осмотрев подчинённых, сказал на лево, в столовую шагом марш. Войдя в столовую Ивану все сразу стали предлагать присесть, изверги, а самый из них ехидный, над которым Иван всегда подтрунивал, что ему надо чаще дозорами ходить, чтобы прыщей на ногах не было, даже похлопывал по сидению руками. Седьмой присел на ногу выше колена и без всякого аппетита съел обед, потом встал и опять по ковырял к кровати. Но зато за несколько конных дозоров он так научился скакать, что ему даже понравилось и зам его уже ничем не мог наказать. Выездов на границу стало меньше, дозорами проверяли ниточки, на которых часто висела трава перекати поле. Так, что всё шло нормально, пока не приехал особист и стал вызывать всех по очереди. Системщик оторвал один козырёк, на разрыве и система начала играть, так-как в степи дуют частые ветры. Вызвали Ивана, но сработала система и он выскочил в оружейную комнату, потом питомник, разрыв, срабатывал один участок и начальник понял шутников и послал ликвидировать поломку. Иван думал, что особый его больше не тронет, но не тут-то было, он опять вызвал и стал чего-то до пытаться, седьмой понял, чего ему надо и прямо сказал, мне стучать не когда, тревожные выезды, дозоры мои, особый нахмурился, не стучать, а докладывать, на, что Иван ответил, ну докладывать не когда. Он начал с другого бока, что отличник погранслужбы тебе будет и поедешь в первую очередь домой, на, что Иван сказал, я не куда не спешу, а значков у меня дома полная стена. Особист понял, что с этим тупицей, ему ничего не светит и отпустил его с богом. Потом особист построил заставу и начал рассказывать, какую дурь пишут домой пограничники, до обеда китайцев ловим, а после обеда за баней расстреливаем, или мама пишет сыну пришли мне кусочек китайского полотна, я его спрашиваю, какая у тебя дома земля, чернозём, так пусть высылает машину, я тебе дам сапёрную лопатку, и ты ей с учебной полосы, солончака нагрузишь, а чтоб машину зря не гонять, пускай чернозёма машину пришлёт, он думаю здесь в цене будет. Полотно это КСП, оно как рулон ткани, раскатанной по границе, догадался Иван. Только потом седьмой узнал, кого они из наших завербовали, наследники Берии. Особисты уехали, а на заставу прислали двух из Афганистана, одного в БТРе контузило, его поваром ко мне в отделение, ну чего правильно, как кастрюлю на голову оденет и под плиту спрячется, всё хана, китайцы идут, а другой просто контужен. Иван вышел с ним дозором, а он давай палить в разные стороны, давай сдавать патроны, пол колоды нет, ну дежурный доложил капитану, а тот опять на Ивана, а почему вы с границы, мне не доложили, а он бы меня пристрелил бы в месте, с нарядом, а потом расстрелял бы ваш УАЗ и спокойно ушёл бы в Китай, а там на первом рубеже наряд, какой наряд, там вокруг вышки китайцы хоровод будут водить, они напишут в журнале, скот зашёл на нашу территорию. Да и если и выйдут, то ни куда сообщать не будут, дождутся, чтобы узнать, а он их двумя короткими очередями и снимет, и уйдёт в Китай, да ещё и там начудит, они там строем в белых валенках бегают, как американцы и чего-то считают, так вот он весь этот строй положит, а потом расстреляет вылезший любопытный наряд на вышку, как в тире, потом заляжет и Пекин-ка по дороге будет мчатся он и её расстреляет и спокойно уйдёт в сам Китай, тем более он и похож. Мордвин первый, переглянулся с башкиром третьим и сказали, тебе бы книжки писать, а этого закрыть в бане пока, китайца стрелка, а я созвонюсь с комендантом и узнаю, что с ним делать, во правильно сказал Иван, я привел, разоружил, а дальше ваша работа. Когда его увозили он спросил у Ивана, а что такое Пекин-ка, ну если афганка форма, то Пекин-ка это удлинённый УАЗ, китайцев же много, ответил шутливо Ваня. На соседней заставе тоже кадр был, тот днём ходит ничего не боится, а ночью чуть шум его трясти начинает, везде китайцы чудятся. Ночью к заставе подошло стадо кабанов, так он с перепугу пару магазинов выпустил, всю заставу подняли в ружьё думали и в правда вторжение, у него потом автомат из рук ломом выковыривали, а что с кабанами было, да по ним как казаки шашками прошлись. Ну, а те которые пили водку и хотели к китайцам за рисовой сходить сразу разоружали и отправляли в отряд.