Неприметные брови

Не хватит на всех ни любви, ни богатства, ни слова.
Не хватит, и кто-то  неистово будет драться
До содранной кожи и ради всего святого.
До вкуса  целованных губ, до сломанных пальцев.

И будут знамёна червоного цвета крови.
И свежесплетённые взгляды щитов и копий.
И кто-то запомнит её неприметные брови.
Шагнёт за черту убеждений, учений, утопий.

А кто-то отпустит свою соколиную стражу,
Лаская в мечтах неприметные лунницы-брови...
Его и не сразу спохватятся, эка пропажа!
Он молча уйдёт, оставляя ей след васильковый.

Теряется след у гранитной скалы, в ущелье.
Где свет и  волынка, и всякое тихое слово
Не смеют в чертог просочиться живой капелью.
Страда серых дней стала частью мирка  немого.

Отвергнуто всё, что однажды его убило;
Бессильны попытки бессонных ночных Валькирий.
Но что-то живое в нём пряталось, дергая жилы
В сражениях с собственным Я. Без перемирий.

Звенящую, словно  полдень, красивую песню
Спустя много лет он услышал неподалёку.
От песни её васильки собирались вместе,
Не ведая о застарелой тоске глубокой.

Крошились в руках его камни, и никли травы.
А он наблюдал за не ставшей ему невестой.
И память кидала мгновения для затравы:
Мгновения ночи у края скалы отвесной.

По-новому шумно в долине предгорья стало.
Ничто не мешает-ни слово, ни плач, ни шёпот.
Раскинуло знамя рассвета своё покрывало
Для нового чувства, глубокого, словно омут.