15. Первая любовь

Мы все росли, взрослели. Появились первые романтические увлечения. Девушки  начала пятидесятых годов в свои 15 – 17 лет оставались ещё по-детски наивными. И увлечения у нас были ещё почти детскими. Я не собираюсь писать об увлечениях моих подруг, если хотят, пусть сами пишут. У меня в школьные годы было два увлечения. В девятом классе мне очень нравился мальчик из параллельного класса. Почему-то, мальчики из своего класса редко рассматривались нами, как объект увлечения, они были просто товарищами или друзьями.
 Мальчика звали Женя. Он появился в нашей школе только в девятом классе, его отец был военным и, очевидно, его командировали на курсы «Выстрел». Женя очень симпатичный, складный мальчик, носил красивый коричневый вельветовый костюм, который ему очень шёл. Мне он так нравился! Когда на перемене, в паре с Люсей, я проходила мимо него, у меня кружилась голова от непонятного волнения. Я писала ему письма в стихах, но, конечно не передавала, только Люсе читала.
На одном из школьных вечеров Женя пригласил меня на танец. Мы познакомились. Стали здороваться, иногда переговариваться. Однажды мы договорились встретиться. Это было в начале весны. Женя встретил меня у электрички. Мы пару часов гуляли по городу, разговаривали. Когда Женя взял меня под руку, мне было так хорошо, так бы шла и шла.  У нас состоялось только одно свиданье. Вскоре на перемене Женя мне сказал, что его отца переводят на новое место службы, и они через несколько дней уезжают. Я была огорчена. Какое-то время я грустила, потом успокоилась.
В десятом классе, наверное, ближе к середине учебного года, я снова «влюбилась» и опять в мальчика из параллельного класса. Мне нравилось в нём всё, и его высокий рост, и широкие плечи, и светло-карие глаза, и его телогрейка, которую зимой вместо пальто он носил нараспашку. Чем-то Костя напоминал мне моего папу – высоким ростом, тёмными, вьющимися волосами. Но главное, в Косте чувствовалась какая-то добрая сила и надёжность (как и в папе).
Конечно, это был уже не мальчик, а серьёзный молодой человек, который определился в выборе своего  пути – все знали, что Костя собирается поступать в Одесскую Мореходку. Он как-то остерегался девочек, мне кажется. Мы с ним ни разу не оставались наедине, но частенько оказывались в одной компании в прогулках по городу, в походах в кино. И после выпускного вечера мы тоже в одной компании гуляли до утра по городу, у озера Сенеж. Потом солнечногорские ребята и девочки проводили нас, поваровских на электричку.
Костя уехал. В Мореходку он поступил. Я долго о нём помнила – сказать, что страдала, было бы неправдой. Я поступила в институт, легко, успешно и с удовольствием училась. Не смотря на то, что приходилось много времени тратить на дорогу, у меня хватало времени и на танцевальную студию (тогда это называлось просто кружок), и на стихи, которые я писала, в том числе, и в факультетскую стенную газету, на театр и на другие развлечения.
У меня сложились хорошие, ровные отношения со всеми моими однокурсниками и однокурсницами. Группа наша была дружной. Я не пропускала институтских вечеров, с удовольствием, много и хорошо танцевала и пользовалась успехом у молодых людей, с которыми порой кокетничала, танцевала на вечерах. Но и только, почти никогда, не возникало желания с кем-то встречаться-целоваться. Ну, были пару раз после первого и второго  курсв мимолётные, очень лёгкие романтические отношения, но опять не с однокурсниками.
В 1958 году в мою жизнь просто ворвался Морик (Морис Артамонов), мальчик из моего  детства, одноклассник брата Рудика и сосед по дому в Абези. Морис был на три с половиной года старше меня, уже окончил геологический факультет в Свердловске и с середины 1956 года работал в Казахстане, в Каркаралинской стационарной экспедиции. Его отец уже вышел в отставку и жил с женой в собственном доме в Витебске. Так получилось, что после окончания  техникума, одна из моих знакомых из Поварова девочка Галя по распределению приехала работать техником-геофизиком в Каркаралинскую экспедицию. Морис и Галя как-то в разговоре выяснили, что имеют общих знакомых. Галя дала Морису мой адрес.
Весной я неожиданно получила письмо от Мориса, как привет из детства. Он спрашивал о Рудике, просил прислать фотографию, писал о себе и т.д. Мне стало интересно. Я ответила и фото послала. Мы стали изредка переписываться, тем более, что в начале июня я почти на четыре месяца уехала на первую производственную практику на Тянь-Шань, а Морис работал где то на изысканиях. Когда я в конце сентября вернулась домой, меня ждало очередное письмо от Мориса. На этот раз он писал, что собирается в отпуск, едет к родителям в Витебск с пересадкой в Москве. Он никогда бывал в Москве и не разрешит ли моя мама ему остановиться у нас дней на десять. Мама не возражала.
И вот, в середине ноябре, Морис появился у нас. Он оказался высоким, стройным, симпатичным, румяным блондином. Спать в нашей крошечной квартире Морису пришлось на кухне, на раскладушке, но он не жаловался. Каждый день часов в 5-6 вечера Морис ждал меня у института, мы немного гуляли по городу, а потом шли в театр или в ресторан. Я до этого никогда не была в ресторане вечером. В ресторане мы много танцевали. Моя буйная головушка закружилась.
После отъезда Мориса переписка наша значительно оживилась, содержание писем изменилось. Морис уговорил меня распределиться на вторую производственную практику в Казахстан. Я поддалась на его уговоры. За всё лето мы виделись два раза по несколько дней, но какие это были счастливые дни. Мы решили пожениться. Предполагалось, что я, после защиты дипломного проекта, приеду работать в Казахстан. Всё лето мы переписывались, несмотря на сложности – мы оба были в полевых партиях. В конце лета между мной и Морисом «пробежала кошка» – мне не понравилось его письмо, я всплакнула, обиделась и не стала отвечать на его письмо…
Когда в начале октября  я вернулась домой, меня снова ждало письмо от Мориса. Оказалось, что он  перебрался в Витебск, к родителям (он отработал в Каркаралинске три года после окончания института) и уже устроился на работу. Он звал меня приехать к нему, хотя бы ненадолго, просил у моей мамы моей руки. В письме была приписка будущего свекра с настоятельным приглашением.
Я съездила несколько раз в институт, сдала отчёт за производственную практику, получила от руководителя задание на дипломное проектирование и поехала в Витебск. Мы подали заявление в ЗАГС. Через месяц, в  начале декабря 1959 года, я опять приехала в Витебск и мы расписались. Теперь предполагалось, что после защиты дипломного проекта, я приеду в Витебск, и мы будем жить с родителями Мориса.
 Морис приезжал к нам на встречу Нового 1960-го год. Первого января 1960 года у нас собрались родственники с подарками, получилось, что то, вроде свадьбы. Маме не хотелось, чтобы я уезжала в Витебск, да и я не очень хотела жить со свёкром и свекровью, хоть они и очень хорошо ко мне относились.
В Поваровке  (в двух километрах от Поварова) располагался трест «Спецгеофизика» – большая организация, в которой работали и геологи, и геофизики, и геодезисты. После Нового года мама переговорила с секретарём парторганизации треста, с которым она была хорошо знакома, т.к. была парторгом районной поликлиники. Всё устроилось к лучшему. Нашлась работа и для меня и для моего мужа. Морис с удовольствием согласился перебраться в Подмосковье. Ему надо было отработать положенный срок после подачи заявления об уходе. Он собирался окончательно приехать в Поварово к середине февраля.  На 6-ое февраля была назначена моя защита дипломного проекта. Я была готова, защитилась успешно и получила диплом с отличием. Но это было 6-го февраля.
А 3-его февраля 1960 года мы встретились с Костей почти через шесть лет после окончания школы на традиционной встрече выпускников в нашей любимой школе. Костя окончил свою Мореходку и приехал в отпуск к родителям. Я была готова через два дня защитить диплом, и совсем недавно (пару месяцев назад) вышла замуж. Я прихорашивалась у зеркала и увидела Костю. Мы поздоровались…
Практически весь вечер мы танцевали, разговаривали. Когда я сказала Косте, что вышла замуж, он посетовал: «Ну, что ж ты так поторопилась…» Если бы в этот вечер, Костя позвал меня, я бы всё бросила и полетела бы за ним хоть на край света. Но он не позвал. Костя проводит меня на электричку. На прощанье осторожно обнял меня и коснулся губами моей щеки. Я вошла в электричку. Двери закрылись…