Тридцать первое февраля

В один чудесный зимний день,
Чудесный, чу-чу-чу,
Весёлой вьюгой Дед Мороз
Лупил по кирпичу.

Сердился дом, как старый гном –
Язвительный добряк.
Тот старый дом, тот добрый дом –
Он силами иссяк.

Труба запела февралём
Под старость славных лет.
На перекошенной стене
Поёжился портрет;

Качнулся пыльный абажур,
Чихнул седой сверчок.
Не отозвался лишь сундук,
Закрытый на замок.

Под половик шмыгнула мышь –
Трусливая душа.
Клубок котёнка загонял,
И катит, чуть дыша.

Упала книжка на сундук,
Рассыпались листки.
(Ах, для чего же надевать
Замки на сундуки?)

Из книжки вышел Робинзон
С повязкой на бедре.
Искал знакомые черты
В полупустом ведре.

Свисала скатерть со стола.
Дивился Робинзон
Причудам северной зимы...
Постойте, где же он?..

Сундук стоит. Сундук молчит.
Сверчок чихнул опять.
Не отозвался Робинзон.
А дом ложится спать.

Часы-кукушка в эту ночь
Под ручку с домовым,
Примерив старый абажур,
Пойдут по кладовым.

Паук останется в углу –
Все восемь стройных ног
На страже чуда и добра,
Продляющих свой срок.

Ведро с колодезной водой
Не вспомнит больше лиц.
А в отраженье будут жить
Страницы небылиц.

О, старый дом, о, славный дом,
Я был в твоей судьбе...
Метель, февральская метель,
Сыграла на трубе.


Ноябрь-2019 + Май-2020