Бездомный ангел

Ангела особо нерадивого
Бог замыслил перевоспитать
И для исправленья превратил его
В рыжего бездомного кота.
 
Ангел очутился в стольном городе
На площадке детской в теремке,
Где три мужичка над зельем сгорбились,
Жарко дискутируя в теньке.
 
Мигом получив от них затрещину,
Пулей полетел из теремка!
Он едва не сбил с коляской женщину -
Та вдогон послала два плевка.

Он едва в бабулечку не врезался,
Что брела в аптеку третий час!
Та вслед полыхнула бранной мерзостью,
Молнии посыпались из глаз!
 
Спрятавшись в кустарнике разросшемся
Он до темноты там просидел.
Думая про ангельское прошлое,
Нынешний оплакивал удел.
 
В сумерках, преследуемый голодом,
Вылез и пошёл искать еды,
Рылся на помойке время долгое -
Зря пропали скорбные труды.
 
Вдосталь похлебав воды из лужицы,
Шарился, пока не сгинул мрак.
Часто оборачивался в ужасе:
Мало ли какой таится враг?!
 
Утром встретил девочку с косичками,
Школьница дала ему поесть.
Ангел просветлел:' Ведь есть же личности!
Люди средь людей ещё ведь есть! '
 
После атакованный собаками,
Еле улизнуть успел в подвал!
Слушая, как псы зловеще гавкали,
Молча к справедливости взывал.
 
Но в подвале ангелу понравилось,
Место идеальное - подвал.
Дальше изучать когда отправился -
Мышь гостеприимную поймал.

Так обрёл убежище надёжное,
Где, к тому же, капала вода.
Было лишь с едой вначале сложненько,
Но с людьми и голод не беда.
 
Местные коты его не трогали,
Чуяли возвышенный подвох.
Ангел был дитя небесной кротости,
Даже понимать старался блох...
 
Он ведь даже мышкой не позавтракал -
Горько разрыдавшись, отпустил.
Мышь сама всплакнула от внезапности,
А потом её и след простыл.
 
И приноровившись, приспособившись,
Ангел научился выживать,
Хоть и натыкался на бессовестных,
Но других готов был целовать.
 
Хоть его сто раз ругали яростно,
Словно причинял огромный вред,
Многие расщедрились и с радостью
Ужин приносили и обед.
 
Многие, считая обаятельным,
Просто приласкать кота могли,
Как четверолапого приятеля,
Рыженького ангела земли.

Да, в него порой бросали камушки,
Да, его порой пытались пнуть,
Только и добро с ним было рядышком,
Верил, что в добре людская суть...

Ловкости набравшись и проворности,
Напрочь позабыв былую лень,
Крепко поумнел он в беспризорности,
Больше чем за тыщи прежних лет.
 
Но однажды в небушко морозное
Вперясь у подвала вечерком
До смерти замучен был подростками,
Скуку разгонявших под хмельком.
 
Кровью исходя, взмолился искренне:
' Господи, спаси, прости ребят!
Бедных, прозябающих вне Истины!.. '
И потух навек кошачий взгляд...
 
Тут же, вспышкой пламени объятая,
Дрогнула ночная пелена
И фигуру яркую крылатую
Резко поглотила вышина.