Поэма о запретной любви...

Жгучим взором ты, сразил мое сердце,
Безжалостный огонь горит костром,
Теперь не в радость солнце на небе,
Только вздохи, тоска и слезы ручьем.

Я, как ужаленная терзалась ночами,
Смутившись ответить улыбкой тебе:
Первая любовь обжигала слезами,
Сверлила острым клинком в душе.

Потеряв дням незримый счет от боли,
Хотелось бежать мне в родные края.
Бесконечные слезы кромешной ночи,
Рождали во мне сомнения не тая.

За год я не забыла строгий наказ отца
и жестокие взгляды братьев по крови:
«Сохранить преданность своей религии
и под венец идти по указанию родни!»

Живя между молотом и наковальней,
Умножились страдания день за днем.
В потоке безумия и искрящих мыслей,
Моя жизнь становилась мне нипочем.

Я боролась с мыслями о счастье не зря,
Как пороком души, любовь отгоняя,
Благословение на брак мне не даст родня,
А тайное замужество меня убивало.

Воспаленный мой разум сулил мне беду:
Быть презренной родными навеки!
Разрывая путы любви, податься мне в бега
или жить в любви, на чужбине, без родни?

Вот и мне судьбоносный ответ от мамы:
– Не вздумай рушить себе жизнь, дочь!
Вернись! Ты же знаешь характер папы.
Гони жениха от себя подальше и прочь!

Одинокая жизнь – раненной птицей,
Продолжала травить меня ядом любви,
Будто услышав ночные мои рыдания,
Любимый заботился обо мне от души.

День за днем глаза любимого мужчины –
боготворили, возбуждая в жилах кровь.
В вероисповедании я не видела разницы
и в семью принята, словно родная дочь.

Не покидали мысли, что с пути сойду я,
В чужом краю сгину в поиске счастья.
Вдруг, сомнения отгоняя бываю в ладу,
В его семье крылья любви обретая.

Смеясь и плача судьбу меняю на мечту,
Сердце трепещет, с душою спорит снова:
Отключив разум, я пошла в ЗАГС молясь,
Всецело доверившись на милость Творца!

Став мужем и женой, мы радовались,
Кружились в вальсе, как голубки, воркуя.
В счастливые вечера Всевышнему молились:
Лишь бы добром приняла моя семья.

Письма приглашения от мамы получая,
Мы наивно торопились в гости к родне.
Подъезжая, говорила мужу его утешая:
–Не волнуйся, верь: они добрые, вполне!

Мама встретила нас пригорюнившись,
Привычно прикрыв платком свои глаза,
Зеленого цвета лицо пронизано болью,
Изобразило улыбку на измученные уста.

Грозный улыбкой вот и отец, на пороге,
Крепко прижал меня в свои объятия.
Повернувшись, снял со стены ружье,
и нацелился на мужа беду предвещая.

Под прицелом мне пояснили братья:
–Грех отойти от родных и веры святой!
А мужа, как щенка, кинули за забор:
–Ты, муженёк, пока цел, мотай домой!

Мой рок сжег меня убийственной силой,
Поскорей забыться бы в длительном сне:
Избавиться от мук и бед, и осиротелой
душой не стать бы окаменелой на земле.

Я пленница, застывшая в скорби глазами,
Во тьме ночной ищу тебя мой родной!
Обволакивает мое сердце боль стонами
и разум борется с сумасшедшей тоской.

Мне бы окунуться в любовный твой плен,
Лучезарным светом тобою наслаждаясь.
Боль разлуки с мамой мне бы пережить?!
Наш брак не ввергая опасностям перемен.

Теперь, стала затворницей в родном доме,
Где запах мамы и здесь моей души свет.
Всегда сюда спешила трепетным ветром,
К речке, к тополям, что шумят в рассвет.

Поник мой родной дом, где его стены –
Молчаливые свидетели принуждения,
Где родня отняла у меня любовь, надежды,
Навязывая правила брачного алтаря.

Серые стены – верные спутники скорби,
Они на страже нескончаемых бед и мук:
Слезятся, глядя на маму с утра до ночи,
Что в неволе она тянет быт за десять мул...

Круглые сутки покой домашних оберегая,
Мама прячет под крыло своих девчат,
Чтоб наш отец не испепелил ради случая,
Вдруг, кто-то из нас окажется виноват.

Воздух в серые стены проникает летом,
Даже пение птиц слышится по утрам,
Когда отец живет у другой жены, притом –
До зимы не показывает носа к нам.

Сестре с дочками от отца достается чаще:
Она позор семьи – виновна и грешна!
Ее не пленили женихи им предложенные
и она как-то, от соседа дочерей родила.

Младенцев она носила из дома в дом,
Лишь бы дедушка не навредил, случайно.
Кормили-поили, заботились люди кругом,
А дед стыдился внучек, что печально!

Теперь вторая, младшая дочь позорит:
«Бредит любовью, людей, не стесняясь.
Поэтому, ее подальше от глаз, в чулан,
Пока не попросит прощения каясь...!»

Единственная защитница – сестра,
Под надзором родни обслуживала меня.
Однажды ночью скрипнуло окно и она –
тайно мне в руки телеграмму подала...

На клочке бумаги сочились слова кровью:
«Вчера похоронили мужа. Мать больна.
Срочно приезжай! Ждем. Твоя золовка»
И потолок стал сползать на меня тьмою.

Три месяца билось мое распятое сердце,
Душа ожидала смерти во тьме больниц,
Колобродила, нарушая небесных границ,
В объятиях любимого ублажаясь во сне.

Надрываясь страх внедрялся в жилы,
Таял наваждением рай, унося любовь.
Светлый день страшнее ночной тьмы:
Проснувшись, теряла его тень, вновь...
 
Рвались струны души безумным стоном,
В поиске возможности как-то дышать...
Полуживая вдова с холодным укором
и с помощью сестры обучалась шагать.

Эхом любви взрывался мозг, как бунтарь:
Сопротивлялись жилы не желая жить.
За тихими шагами шли и стрелки часов,
Вереницы дней выстраивая в календарь.

Испытав судьбу разочарованием, училась
жить по-новому, с изнуряющей тоской.
В пениях птиц искала любимый голос,
День за днем блуждая одинокой тропой.

Тропа моего одиночества сочилась ядом,
Где утопала я, во власти смутных снов,
Слушая траурные песни ветра рассветом,
Днями оплакивала потерянную любовь...

Моя родня заботилась с пристрастием,
Предлагая женихов разных мастей:
Рост мужчины, цвет волос и цвет очей,
Можно было выбрать, только поскорей.

Средь дней однообразных – безысходных,
Я выбрала путь, теперь, милый без тебя...
Звездочкой горя, оберегай меня от них,
Я не могу придать память о тебе, любя!

Меня сопровождаешь милый, ты не один,
Я под властью старшего брата рабой.
Буду трудится, пока в жилах течет кровь,
Лишь бы не сойти с ума мукой сплошной.

Во тьме ночей бархат серого небосвода
дарит душе покой, сияя улыбкой твоей.
Я чувствую твоей защиты и до рассвета,
Когда я одинока гуляю с судьбою своей.

Не оставляй меня и впредь во власти зла,
Будь путеводной звездой в трудные дни,
Я пока в твоей власти, добровольная раба
и одинокая изгнанница нашей любви.

В кольце однообразных дней кружусь я,
Обвиняя себя в твоей смерти до сих пор.
Грешным стоном молюсь, милый за тебя,
Прости за все, если сможешь, без укор!

Ты видишь, мою тропу заметает зимою,
Вьюжит пурга, порой ввысь меня кружа.
В круговерти ты замечаешь, и я не скрою,
Мужчину рядом со мною, уже года два.

Проститься с тобою и позабыть навеки,
Освободится от нашей любви не могу...
Приснись мой милый, приснись и скажи:
Как быть с ним? Кто поможет мне в пургу?

Этот мужчина навязан мне моим братом,
Ни в чем не настаивая дружит со мной.
Зная мое горе, помогает, находясь рядом,
В чем-то он напоминает тебя, родной.

Живу я смутными снами по тебе грезя,
В ожидании ночей дни проходят тоскливо.
Прекрасный путник ждет моего согласия –
устает! Принять его любовь невыносимо!

Уже пять лет, как нелепо мы расстались,
Костром тлеет память, обжигая душу.
Внемли любимый признанию безумному:
Рассеять облака смут и грез, скорей хочу.

Пусть шрамы от ран зияют все больнее
и голос твой будет преследовать меня...
Хочу попробовать новую жизнь и все же:
Надеюсь, ты простишь меня, любя!

Ты же помнишь, любимый, нашу мечту:
Родить троих малышей на нас похожих...
Если даже я, осталась одна и к ней иду...
Как женщина, стать матерью я должна!

Свою жизнь и тебя благодарю, любимый:
За сладость и горечь любви, что испытала...
Пусть осудят меня, если кто неуязвимый,
Что хочу я, испытать радость материнства...

Суета жизни меня втягивает в свою игру:
Я уже мама малыша – будто в садах рая...
Если даже его отец мне тебя не заменит –
пойми! Я полюбила эту жизнь ради дитя...

Мой страшный сон, ты – Первая любовь!
Мудрость призывает рассеять боль и тебя:
Найти счастье в своей кровиночке и вновь
полюбить своего мужа, как когда-то тебя.

Может глупо называть тебя любимым?
Годы уходят, вместе с ними меняюсь и я.
Теперь я, чужая жена с горьким прошлым,
Мать двух детей и счастлива их обнимая.   

Хочу жить я, сейчас, как никогда прежде:
Быть счастливой, видя, как топает малыш,
Его первые слова: «Мама!», - всех дороже,
Даже любви нашей, надеюсь, поймешь!

Помнишь, мы с тобою в порыве любви
клялись перед Всевышним, просили умоляя:
«Вечно быть вместе: в жизни и в смерти!»
После ЗАГСа радовались, Его благодаря...

Видимо, Всевышний услышал и благословил:
Сквозь сотни мук соединить нас навсегда...
Или, наказав меня за любовь, предопределил
млечный путь и разлуку, гораздо страшней?!

В моей мертвой душе давно погас пожар,
Скорая разлука с детьми обреченно ноет...
Болезнь от Всевышнего приняла не как удар,
А как заслуженную кару, что со мною тает!

31.03.2021.