Изольда Извицкая

Изольда Извицкая

Я помню тебя с Бредуном весёлой, нарядной, цветущей,
с охальником и блудуном по жизни задорно бредущей.
О, как мы балдели всегда, встречаясь с тобою, Изольда,
и как же ты нам иногда в награду дарила «Два сольдо».

А Эдька был давний мой друг, отчаянный, ветреный, шалый.
И сколько ты разных подруг порой от него отрешала.
Вы верили в славу, в успех. Ведь празднично жизнь начиналась.
И были счастливее всех, так всем нам когда-то казалось.

Но странна актёров судьба, порой всё меняя мгновенно.
Вот ты – госпожа и раба капризных экрана и сцены.
«Марютка»! Да, как же сильна ты в образе счастья и боли!
И вдруг не нужна, не годна…. И нет для тебя новой роли.
Тебя не зовёт режиссёр, любимый «Мосфильм» отдалился…

И муж твой, великий позёр, уже спозаранку напился.
И ты сгоряча, тяжело в лицо ему что-то бросаешь
и, целому миру  назло, уже и себе наливаешь.
А дальше какой же там фарт, какие надежды и иски…

Покинул тебя Эдуард, пригревшись у новой актриски.
К кому обратиться, скорбя, кого обвинить ты хотела?

И мёртвой находят тебя в квартирке твоей запустелой,
погрязшей в пыли, как в золе, постыло, и страшно, и горько.
где ссохлась на голом столе последняя хлебная корка…

Бредун об  у х о д е  узнав, в бессильной истерике бился,
но, каясь, в тоске и слезах, тебя проводить не решился.
И вскоре отправился сам, забытый, испитый, поблеклый,
к тебе ли, где ты, - в небеса, иль грешником в адское пекло...

...А я часто вижу ваш дом, где Эдька, и ты, и «Два сольдо»,
где я в тебя дико влюблён, где ты меня дразнишь, Изольда,
где пьём мы за жизнь и успех, все молоды, яростны, живы,
где до сих пор слышен твой смех
беспечный такой и счастливый…