Медвежий угол

Написано для конкурса "Три медведя" по мотивам одноименной сказки Л.Толстого.
 Задача: используя сюжет сказки, написать произведение в другом жанре.



                МЕДВЕЖИЙ УГОЛ
                (историческая миниатюра)

      Проснулась поздно. Долго лежала, лениво глядя в потолок, слушая шорох осторожных шагов за дверью. Этот невнятное шуршание раздражало, вызывая желание резко толкнуть дверь и опрокинуть стоящего за ней. Боже мой, этот звук просто сводит с ума! Долго он будет там топтаться? Лакей!
  Наконец дверь тихонько скрипнула и приоткрылась ровно настолько, чтобы в неё мог боком протиснуться коренастый плотный человек в тёмном бархатном кафтане. Каштановые волосы спадали на лоб, карие глупые глаза глядели на неё с обожанием.
– Вы уже проснулись, душа моя?
Так и ткнула бы носком мягкой домашней туфельки в эту постылую физиономию, прямо в бесформенный, мягко провисший книзу, нос! Но – нельзя! Венценосный супруг, их высочество Михель Второй! Да и она – не кухарка какая-нибудь, которой подобные выходки позволительны. Промолчала. Он будто и не заметил её молчания:
– Батюшка с матушкой ждут. Завтрак на столе.
Завтрак! Ей вспомнились перламутровые острые устрицы, политые лимонным соком, паштет из соловьиных языков и чашка горячего шоколада…
Заранее морщась, процедила:
– Что там?
– Каша…
И виновато, по-собачьи – ей в глаза.
– Да когда же это кончится? Я не могу, понимаете – не могу это есть! Я хочу мяса, вина, фруктов! И не этих зелёных кислиц, а настоящих, понимаете, настоящих фруктов!
– Никак нельзя, ведь пост, моя душечка!
«Душечка!» Какое глупое слово! Наваливается отовсюду и душит, душит. Здесь душит всё, сама жизнь душная, тяжёлая, беспросветная… И о чём она думала, когда дала отцу согласие на этот брак? На жизнь в этом медвежьем углу? Что в ней говорило: дочернее послушание? Чувство долга? Желание переделать эту страну, устроить легкую, весёлую, беззаботную жизнь этому тупому забитому народу? Или хотела, глядя в эти карие бархатные глаза, забыть другие – синие, ледяные, острые, как нож? Не забылось, ничего не забылось. Так и не стала она здесь своей. И вечерами подолгу глядела на садящееся за лес солнце, в ту сторону, куда нет ей возврата.
      Рывком поднялась с постели, завернулась в парчовый халат. Девки кинулись умывать-одевать, а он, будто не понимая, что сейчас здесь лишний, стоя спиной, принялся рассказывать:
– Батюшка обеспокоен. Что-то неладное во дворце готовится, как бы не переворот враги затеяли!
Обернулся, заметил её удивлённо поднятую бровь, заторопился, объясняя:
– Давеча кто-то на трон примерялся. Видать – никто не видал, а великий трон с места сдвинут, а малый – и вовсе поломан. И держава не там лежит, где ранее. У батюшки всё отмечено!
    Руку подал, повёл к столу. За столом только и разговоров, что о троне да о врагах объявившихся. Молчала, глаз не поднимая, чтобы не выдать себя, не крикнуть в их заросшие морды. Не крикнуть – что? Сама не знала. Ведь невозможно сознаться, что это её выплеснувшаяся ярость крушила и ломала всё вчера в этом зале. Завела за обедом сдуру разговор  о балах, театре, музыке на праздники. Дескать, в её стороне не сидят бирюками, а ходят друг к другу в гости, танцуют, веселятся. Может, и здесь… Глянул на неё свёкор, ничего не ответил, молча встал, из-за стола вышел. И она метнулась сквозь повисшую тишину, сама не зная куда, лишь бы прочь, подальше от них всех. Поняла, что никогда не переделать ей этой страны, не переломить этих упрямых бородачей. И ей тут – с ними – гнить – навсегда!! Схватила с подставки шар хрустальный  – об пол!  Вдребезги! Рванула с сундука покрывало узорчатое – надвое! Посох попал в руки – по поставцам, по зеркалам, по трону – где уж там смотреть, куда попало – не до того! Хлестала, себя не помня, пока с жалобным треском не подломилась ножка у малого трона. Тогда опомнилась, бросила посох, позволила девкам, из щелей повылазившим, себя увести. Плакала в спальне тихими слезами – о себе, о жизни своей загубленной, о том, что никогда – никогда! – не увидеть ей родной стороны, не вернуть лёгкой, праздничной жизни…
А утром – опостылевшая каша, сломанный трон, поиски врагов, нестихающие перешёптывания за спиной, бесконечно тянущийся в безделье день…
  Ночью будто толкнуло что – поднялась, накинула шубейку, вышла во двор. Полная луна серебрила листву, мигала на западе знакомая звезда – звала за собой, уговаривала. Тихонько скрипнули ворота, пала под ноги вёрткая тень – и побежала, разматываясь, дорога, уводя в темноту, в неизвестность – прочь от затхлого медвежьего угла.