в моих строчках

в моих строчках — эхо любви,
моё сердце разорвано в клочья,
рифмы заживо тонут в крови
и фантомом приходят ночью.


строфы скомканы, брошены в урну,
все герои погибли в огне,
и сюжеты все созданы дурно,
и сама я ужасна вполне.


смысл отсутствует — жалкие стоны,
кто-то спросит: “как ты могла?”
я отвечу: “вы к драме склонны”,
засмеюсь и продолжу: “пора”.


в строчках спрячусь — они укроют,
боль всю выпущу, дальше пойду,
они чувства в себя зароют,
так, что я их отнюдь не найду.


улыбнусь я спокойно и тихо,
на бумаге выведу вновь
строчку первую, сотую — лихо!
так рождается стих про любовь.


вы вдруг спросите: “как так можно
создавать и не верить самой?”
вы не знаете, как же сложно
мне бывает каждой зимой.


я пишу про любовь и про веру,
создаю сотни строчек в день,
мои будни по-прежнему серы,
от меня остаётся лишь тень.


я курю и ругаюсь матом,
поджигаю свои стихи,
а в разорванном и измятом
сердце спрятан целый архив.


он о чувствах, которые страшно
в мир мне выпустить и открыть.
вы мне скажете “это важно
научиться снова любить”.


в рифме спрячусь — она согреет,
ей не важно, что было “до”,
и в руках своих нежно лелея,
вдруг со мною сделает вдох.


пусть стихи мои жутко плохи,
пусть стихи мои так глупы,
в них читаются все мои вдохи,
и в них видятся все шипы.


в них сокрыты все нежные чувства,
в них сокрыта вся жажда жить,
в них эмоций дикое буйство, —
сквозь всё творчество эта нить.


так читайте ж меня, точно книгу,
разгадайте меня, как кроссворд,
в ожиданье блаженного мига
вы на нервах возьмите аккорд.


я сокрыта — мне так угодно,
я ищу себя в каждом дне,
становлюсь уж совсем негодной,
и рифмую даже во сне.


вы спросИте: “о чем ты пишешь?”
я скажу: “о том, что хочу”
“что в стремлении вечном ищешь?”
я вдруг спрячусь и замолчу.


много сказано не по делу,
я хотела лишь написать,
как устала от этого тела,
и меня пора уж спасать.


измоталась, запыхалась точно,
но отвечу: “в порядке всё”
ко мне рифмы приходят ночью,
и тоска меня ночью грызёт.


я пишу, говорю, повторяю,
чтобы верить самой в эту чушь,
ещё миг — и себя потеряю,
среди тысяч безжизненных душ.