Черное море

Папа в то время работал главным инженером на ЖБК у Мушкетовского кладбища. Был членом ВКПб.
 
Из памяти раннего детства, курировал перестройку Кукольного театра, Установку колоннады Драмтеатра.
Позже - сельскохозяйственное строительство в колхозах и совхозах области - коровники, свинарники... Я и выросла в его "бобике".
 В конце, его ЖБК занималось поставкой красного мрамора для облицовки подземных переходов в Донецке в центре города.

Печатал научные труды в журнале " Архитектура и строительство ".
Мы не жили семьей. После маминой смерти, папа снова женился через семь лет, а я осталась в семье дедушки.
Я мало что знала о папе, но еще есть возможность узнать... Его второй жене сейчас 90 лет и наша встреча не за горами.
То, что она мне расскажет о папе, я обязательно опишу !


Папе дали путевку по профсоюзной линии в дом отдыха к Кабардинке.  Он взял меня с собой. Я тогда окончила девятый класс.

У папы была двадцать первая волжанка, кофе с молоком, с оленем на капоте. Одна и была. До его смерти. Он учил меня ее водить на Ясиноватской трассе... Сажал к себе на колени за руль, пока я не доставала ногами до педалей...

В пути мы никогда не спешили. Мы любили останавливаться в диких местах, будь это дикий пляж или лес, наслаждались тишиной и красотой... А, когда папа вел машину, он всегда пел. Или мы пели вместе. Любимой песней была " Хмуриться не надо, Лада".
Но свою любимую песню ( мамину песню " Мне тебя сравнить бы надо с песней соловьиною..." ) он не пел уже никогда...

В Кабардинке папа оформился в доме отдыха. Меня, прицепом, "принять" отказались.
Дом отдыха располагался на горе ( он и сейчас существует ). А за трассой, над морем, находились два домика дорожных рабочих. Там, в одной из проходных комнат и было мое ночное пристанище.

Пляжа не было. За крутым обрывом к морю была узкая полоска гальки, вечно черной от мазута - на рейде нефтеналивные танкеры отмывались.
На железных сваях были сооружены настилы с навесами и лежаками. Спуск к морю и в море - железные трапы.

Разумеется, все время до сна, там и проводила. Как, где и чем питалась - уже и не вспомню - юность это не заботит. Папа лишь отлучался в столовую подкрепиться.

С собой у нас был надувной матрас. Под папиным пристальным взглядом загорала на нем в воде до черноты.
Но, главной "ценностью" для меня были ласты. И, когда я оставалась один на один с морем...
Я могла плавать часами, заплывая к горизонту. Буйков не было. Пару раз получала " привет " с пограничных катеров...

И вот, добралась до сути.

Море сильно штормило, топя всю прибрежную узкую полоску суши, подмывая берег и взлетая вверх каскадами брызг. Под навесами почти никого не было. Никто не купался.
Обрывы были мокрыми и скользкими...

Откуда знаю ?...

Сыграло роль желание ПОБЕДИТЬ собственный страх и нерешительность.
В общем, я пошла в море с ластами. Об этом не знала ни одна душа.

Мощь прибоя несла, вызывая восторг на грани эйфории. Огромные мутные валы гнали и гнали от берега...Не знаю, сколько прошло времени в этой пляске на волнах...
Нужно было возвращаться.

Да не тут-то было...
Чем ближе к берегу, тем более мощным становилось обратное течение и меня продолжало уносить в море.
Страха не было. Было понимание, что вернуться я ДОЛЖНА. Чего бы мне это не стоило. Через не могу !

Сколько длилось противостояние, не помню. Течение вынесло меня далеко от навесов к почти отвесной высокой гряде. Волны били в ее подножье.
Выхода не было. Снова уходить в море не было смысла. Да и стихия разыгралась уже не на шутку.

Выход был один - подниматься вверх. Ласты у меня были длинные, но не литые, а с резиновыми ремнями на пятке. Одела их на руки и полезла вверх... Это был экшен ! Без страховки, по мокрой горе из слежавшегося песчаника, который предательски осыпался щебнем или глыбами под пальцами и ногами, летя вниз, в бурлящее море.

Сейчас смотрю на фото той горы и думаю : как смогла ? И смогла бы сейчас ?
Но тогда сомнений не было. Должна и все !
И я "вышла" наверх.

А наверху была душа, которая протянула мне руку для последнего рывка вверх. Это был парень, работавший в доме отдыха. Увидеть с берега он меня не мог, когда я ползла по практически отвесной горе. Как он там оказался, для меня остается загадкой.

Потом он подарил мне свои стихи, которые написал для меня. Дружба ? Влюбленность ? - Нет. Во всяком случае не с моей стороны. Потом из армии он писал мне письма, присылал новые стихи... Но дороги наши разошлись.
Архив по - прежнему в коробках. Впрочем, как и книги, и посуда " из дома ". Двадцать пять лет эмиграции, а ничего не изменилось... Возможно, что эти стихи где - то там...

Через два дня мы с папой возвращались домой.


27.03.2021