Казацкая байка ч. 2

Свояк, с трудом унял боль ожёга, и дрожащей рукой налил
Гиблартару душистого чаю:
- Слухаю…
Нехайпуп шумно хлебнул из чашки и, понизив голос,
осведомился:
- Ты, случаем, не знашь с какого переплясу златы зубы сами
во рту взрастают, ась?
Кум испуганно отпрянул:
- Где?!.
- Во!
Гибралтар оттянул корявым пальцем щеку и пустил такого
солнечного зайца в глаза куму, что тот зажмурился и
гаркнул:
- Нюрка, геть сюды, у Семеныча чудо ротом выперло!
С него как сдуло важное бригадирство и он спрятался за
самоваром, тихо взвизгивая: - Чур, меня, чур!
Гиблалтар грозно шикнул на него, мол, не срамись, я ж к
тебе с вопросом, а не к твоей половинке с арбузными
персями! Ан было поздно, - все кумово бабье уже взяло
беседку в «клещи»… Нехайпуп аж рыкнул от
неудовольствия, но не на тех напал.
- Кажи!

8
Завопила кума и, было, сама сунулась ему в рот грязными
перстами, но Гиблалтар опередил:
- Во! Проснулся, а в старой щербине клык золотой…
Дочки в голос взвизгнули, но мамку на мякине не
проведешь! – Она вонзилась своими передними резцами в
зуб, пытаясь определить – впрямь золото, аль бряхня?!
Возмущенный Нехайпуп отбил атаку бабы своим
необъемным пузом, но отлетая, Нюрка завопила:
- Высшей пробы! Гля, Мыкола, я в ем насечки буцнула!
Дочки ее тоже было вознамерились куснуть клык, но
Гибралтар вскочил, крыша беседки, пиратской шляпой
покрыла голову, и они, временно отступили...
За cекунды сего краткого боя, кум Мыкола подозрительно
быстро успел придти в разум и, рявкнув на семью, спокойно
спросил:
- Как делить будем, Семеныч?..
Тот не понял:
- А что?
- Зуб.
Гиблалтар дико глянул на кума и перекрестился:
- Чур тебя, Коля!
Бабы воинственно шагнули ближе… Нехайпупу стало вдруг
холодно:

9

- Вы об чем, родня?
Мыкола, обзываемый так станичниками, за то, что разбавил
кровушку казацкую, хохлами, то есть Нюркой, дал звонкий
щелбан в лоб самовара и хищно улыбнулся:
- Об нашем обчим семейном наследстве.
До Гибралтара дошло:
- О зубе?! Так он же живой, то бишь в моем роте вырос…
Нюрка завопила:
- Щас выдерем, а уж опосля разбираться будем!
- Ты, штоль?!
Рыкнул на нее Нехайпуп.
Но она храбро колыхнула грудями и прогудела:
- Я!.. С дочурками!
И быть бы семейной свалке, однако Мыкола снова
остановил свое войско и тихо сказал:
- Ша! Зачинать надо с завещания, кум, а то мало чего..., -
пиши!
Тот, в ужасе, попятился, тыл беседки рухнул , а крыша
накрыла всех алчных родственников.
Так шибко Нехайпуп не бегал с детства! С улиц станицы,
волна его перемещения разом смела людей, скот и
пыльным смерчем взвилась над его хатой. Соседок же, она

10
приподняла над завалинкой, швырнуло на стог сена и бабки
в голос завопили:
- Быть войне! Сполох, казаки!
И, несмотря на век 20-ый, повинуясь, очевидно,
многовековому инстинкту, служивый люд бросился было по
куреням вооружаться, коней седлать, но тут же опомнился
и трусцой побег на майдан для полного выяснения
ситуации…
Атаман Валенков уже стоял на пороге управы и ждал народ.
Он грозно дымил трубкой-люлькой, а перед ним застыл
навытяжку Мыкола…
Как уж все так быстро обернулось, можно только
догадываться, и удивляться. Однако доклад прозвучал:
- У Нехайпупа ротом чудо выперло – зуб золотой!
Атаман шибко пошатнулся, закашлялся, почему-то раскинул
в стороны руки, то ли пытаясь взлететь, то ли перекрыть
вход в управу, и просипел:
- Сюды его, казаки!
Служивые, галдя, бросились за Гиблартаром...
К чести виновника беспокойства, он не стал держать
домашнюю оборону, а вышел из хаты, великодушно
позволил двум лыцарям взять его под руки, и процессия
мирно зашагала к управе.
Валенков был краток:

11

- Кажи, Гиблартар!
Тот покорно осклабился, ослепив его, а затем и станичников
златым лучом клыка. Воинство ахнуло! Все почему-то
сдернули с чубатых голов фуражки да шляпы, и замерли…
Тишина воцарилсь такая, что пролетавшая над людьми
ворона засмотрелась, не вписалась в вираж, - треснулась о
трубу управы и пала к ногам атамана…
- Во!
Ткнул в нее большим пальцем Валенков, будто император,
лишая жизни гладиатора. Трубка его перевернулась, на
летающую крысу, высыпался горячий пепел табака, и
ворона взмыла в небо страшно щебетнув: - Кар-шмар!
… И во!
Закончил вступительную речь атаман. Казаки, видно, все
поняли. Крестясь, они двинулись по одному к Нехайпупу и
он, выворачивая щеку, уважительно показал станичникам
Чудо. Станичники качали главами, восторженно глядели на
Гиблартара, отходили, и скоро площадь огласилась
криками:
- Долой Валенкова!
- Засиделся в атаманах, Петро!
- Гнать!
- Будя с нас провидцев!
- Нехайпупа в атаманы!..

12

Тот смутился:
- Браты-казаки, я для должностев дюже никчемный…
Но снова майдан взволновался:
- Не робей Гиблартарушко!
- Веди нас в зубастые дали, - хватит казакам без злата-
серебра страдать!
Нехайпуп удивленно выпучил глаза:
- Да не сможу я!
- Брэшэшь, родной!
Избиратели грозно двинулись на делегата, тот попятился,
чутка подмял под себя кума Мыколу, он истошно завопил: -
Нюр-ка!.. И на площади началось никогда ране невиданная
баталья. Сей военный конфликт возник меж четверкой
хохлушек и невесть откуда набежавших казачек. Мужи
залюбовались... Они присели на корточки, стали лениво
обсуждать тактику бойцов:
- Не.., хохлухам супротив наших щук, - нема делов!
- Почему? Они ж вооружены
сподобней?
- Не… Сковородки, - глупость!
- А вот поглядим!
- Ты, дед, и так с первача косишь маненько, - отдохни-ка
очами.

13

Столетний Бахча обиделся:
- Цыц, малец! – Хохла по науке прёть, - с фланга обходит! Я
помню ишо Федька- Прусак, Фередерик по ихнему, он
завсегда…
- Эка, вспомнил царя Гороха!
Наши-то с ухватами наперевес, - поди, урону поболе
принесут?!
- Так они ж напрямки прут?
- Зато с Матреной!
- Верно! Ты, дед, дюже не патриотично судишь…
Бахча вскочил:
- Я?! Може эт ты, стервец, кавалер георгиевский, ась?! Да я
за царя-батюшку…
- Слыхали…
Дед, было, замахнулся на обидчика,
но вдруг кто-то тревожно крикнул:
- Гля!..
Взоры всех обратились к небу, а там плыл Нехайпуп и в
руке его блистала шашка... Все ахнули! От пояса Гибралтара
до сафьяновых сапог пузырились и гудели огромные
шелковые шаровары…

14

Атаман грохнулся с крыльца, станичники, в ужасе,
расползлись по хатам, а Нехайпуп гордо растаял в синем
кубанском небе…
Все эти события можно было бы счесть наваждением и
просто байкой, кабы из Кремля не посыпались на управу
грозные телеграммы. В них, лично президент
потребовал отловить парящее над их любимыми
массонскими звездами, НЛО в шароварах!
Валенков удивился: -Как?
Тот осерчал:
- Тогда вызову эскадрилью *Стрижей* и они собьют сей
фантом
наземь!
Связь с Большой землей прервалась...

Очевидно, какие-то меры были приняты, но вот, что опосля,
гутарили меж собой казаки, сидя на завалинке управы:
- Мне один почтарь поведал, ага… Мол, власть в Кремле
поменялась и виноват наш Нехайпуп.
– Брехня!
– Могеть быть, но вся зарубежная пресса подтверждает.
- От те на!..
- Да! И еще кой чё…

15
Рассказчик намеренно долго принялся раскуривать трубку-
люльку.
- Не тяни, Валенков! Тот огызнулся:
- Не замай, Мыкола! Ага… Было мне видение, чё казаки
уральские, кубанские и терские тожа, гусиной стаей на
москаля двинули, и чё встретили Нехайпупа, но ён уже был
бронзовый и сидел на Царь-пушке. Н-да…
Станичники загоготали. Валенков переждал этот глупый
восторг, затем тихо сказал, - сие наитие не кажному дано
понять, - ясно! Но вот, что литература зарубежная
дополнила вчорась... Мол, кабы на земле казацкой не
родился человече с чудо-зубом, России вовек бы ентих
хапуг с шеи не скинуть!
И только тут все вскочили в едином патриотическом
порыве:
– Верим! Все бунтари из казаков вышли: и Пугач, и Разин, и
Тарас Бульба!
– А Ермак?!
– Дык, хто спорит? Тимофеича вообче Грозный в князья
перевел за Казань!
– То-та! Он тама ханов нарубал, чё лозы на войсковом
смотре!
Валенков вдруг взревел:
- Из-за острова на стрежень…

16
Его буйно поддержали, но вся округа залилась в ответ
яростным собачьим лаем и хор смолк. Казаки повертели
головами, пытаясь определить, - чей пес волчей других
рявкат? Затем загадочно переглянулись, и торжественно
встали с завалинки.
После такого всеобщего буйства, на станичников неждано
напала нежная благость, - они, лыбясь в усы, молча
разошлись по хатам, торопясь ошарашить новостью баб.
... Что тут байки, мудрый наш читатель, а что быль, -
решать вам, а мое дело лишь поведать о невероятных сих
событиях, и скромно отложить перо.