На печке сидели

И деревья, как всадники...
С. Есенин



Когда вдруг накатит,
и стены пойдут ходуном,
и всадники молча в саду соберутся,
придумаю дождь, беспокойное море и дом,
промокшее платье
и камешки в бутсах.

Придумаю печку
огромную, как пароход,
где в дальней, ничем неприметной, каюте
мой прадед
наган именной в углубленье кладёт,
и свет замерзает
на этой минуте.

... На палубе слухи,
а на Комиссаровской – снег.
Задрав кулачки, спит его милый мальчик.
И дважды умерший, он смотрит на город в окне –
товарищи, Блюхер
о смерти не плачет!

«Зима в Петрограде,
und was wird da kunftig erst sein?»*
А печка плывёт пятьдесят лет и больше
по синему времени – «Schlafe, mein Prinzchen, schlaf ein»** –
вздыхая о саде
и платье в горошек.


– А если услышат?..
Ах, Вася!
Там Яков пришёл,
им дали квартиру в четвёртом, ты помнишь?
– Забудешь такого! Урал не позволит. Орёл!
А здесь писаришек
полно в обороне.

– Здравия желаю, товарищ комкор!
–  Здравствуй, Яков!
Наган сохранил? И здорова ли Вера?
– Всегда при себе! Спит жена, а на улице слякоть.
Одно беспокоит:
следили от сквера.


На печке сидели ...
Огни помешать кочергой,
сквозь них дотянувшись до наледи тонкой
на окнах, до жизни и смерти какой-то другой,
где пахнут шинели
макушкой ребёнка.

Лежать на диване,
колени поджав к животу,
под «Wer ist begluckter als du?»*** засыпая,
безмолвные всадники мчатся назад в темноту,
и сыплется вслед им
крупа ледяная.



*Что будет дальше? (нем.)
**Спи, мой маленький принц, усни
***Кто счастливее тебя?