Катание на лодке 2

Воскресение. Катание на лодке.
Мне ещё не было 5 лет. В Чебаркуле мы первое время жили в семье Гавриловых. Дядя Володя был другом детства папы. Он во время войны лечился в чебаркульском  госпитале, женился на медсестре и остался жить в этом городе. В эти дни папа решил покатать нас на лодке по озеру. Лодочная станция была метрах в 150 от дома за бугром, на южной стороне мыса Семерик. Для меня всё было в диковинку. Я никогда не видел такого большого и красивого озера. Красота была во всём. Широкая водная гладь. Острова, манящие загадочностью. Скалистые берега перемежаются с песчаными пляжами. Слева от лодочной станции вдоль берега домики мостились на пригорке и смотрели окнами на озеро. Можно было завидовать тем, кто мог видеть через окна озеро во всех его красках. Каким может быть озеро, мне ещё предстояло узнать. На лодочной станции мы осторожно вошли в лодку. Я сел на нос. Когда все разместились (папа, мама, моя старшая сестра Люда 6-ти лет и я), от края борта до воды осталось сантиметров десять. Когда лодка качалась, вода грозила перехлестнуться через борт.        Мы отчалили и поплыли  по пологим гладким волнам, огибая мыс Семерик в сторону Поганой курьи. У папы была язва желудка (наследие войны), он грёб не сильно, часто делая передышки. На ходу лодка шла устойчиво, почти не качаясь; ритмично плескались вёсла, струи воды шуршали вдоль борта. Когда папа переставал грести, наступала тишина и ощущалось покачивание лодки на волнах. Я смотрел вниз и видел чёрную бездну под лодкой. Мне становилось жутко и я говорил:"Папа, крути, крути". Когда прошли мыс Семерик, из-за мыса подул ветерок. Мы увидели, что по небу навстречу наплывают чёрные мохнатые тучи. Пологие волны сменились крупной рябью. Небольшие волны часто шлёпали по носу лодки. Волны становились всё круче и с ударом каждой волны я чувствовал, что лодка притормаживалась. Папа решил развернуться обратно, но, как только лодка повернулась немного боком к ветру, бурунчики волн перехлестнулись через борт. Вода на дне лодки стала покрывать деревянные решётки под ногами.  Люда и я стали вычерпывать воду за борт консервными банками, которые были специально в лодке. Папа повернул лодку против волн.          Папа, видимо, не ожидал, что это красивое, на первый взгляд тихое, играющее солнечными бликами, озеро окажется столь коварным и суровым. Но у папы был опыт плавания в штормовую погоду. Папа вырос на Иртыше- реке широкой  с мощным, бурным течением, которое сметает всё на своём пути. На Иртыше бывают сильные штормы, в которых буйный ветер гонит волну то поперёк, то против течения. Выплыть из этой пучины может только опытный, уверенный в себе гребец. Папа выплывал не раз и поэтому в нём была уверенность.         А тут мы оказались посредине между мысом Семерик и полуостровом, обрамлявшем Поганую курью с севера, который мы позже называли Каменным.  Папа грёб уже без передышки. Волны всё усиливались, вода всё чаще перехлёстывалась через борта. Мама, Люда и я банками её вычерпывали.  Против волн мы прошли метров 50. Вдруг встречный ветер стих. Мы зашли в зону затишья от завихрения ветра за мысом Каменным. Но волны не уменьшились, а стали бить в корму, подгоняя лодку. Мы подплыли к мысу возле водокачки. Мама, Люда и я пошли пешком в обход Поганой курьи, а папа на пустой лодке переплыл на лодочную станцию. К этому времени шторм стих и всё закончилось благополучно.               Позднее, когда мы жили на ул. Лесной, 15, во время штормов мы садились на терраске и смотрели на озеро: чёрные тучи, ливень, ураганный ветер, молнии, ударяющие в воду, и  огромные волны с пенными гребнями бурунов. Видели, как перед штормом все лодки устремлялись к берегу. Кто-то не успевал и добирался до берега уже по крутой волне под ливнем, рискуя оказаться жертвой молнии. Бывало так, что с озера слышались крики о помощи. Тогда от берега возле водокачки отплывали местные жители на одной-двух больших лодках для спасения терпящих бедствие. 
   20. 03. 21