Здравствуйте, навеки дорогие!

***
1
Здравствуйте, навеки дорогие!
Я – Орешин Пётр, ваш земляк.
Ветры революции тугие
Развернули в небе красный флаг.
И стальных коней, людей и песни
Закружил железный ураган.
В дом ко мне пичугою чудесной
Залетел Есенин-хулиган.
Был костюмчик беленький с иголки,
А на голове – сплошной содом.
Все мои соседи враз примолкли,
Шутка ли: Есенин за столом!
Тут я и поддел его вопросом:
– Новые обувка и порты!
Отчего же сам не так расчёсан,
Как стихи причёсываешь ты?!

– Вот чудак! Я это всё нарочно! –
И осёкся, пряча радость в грудь. –
Голова. Нечёсаный. Возможно…
Ладно, поразмыслю как-нибудь. –
Он присел, штанина на штанину,
Лаковым играя башмаком,
Тесноту улыбкою раздвинул,
Подмигнул с пытливым огоньком:
– Мы ещё загнём салазки Блоку
И всех прочих зА пояс заткнём!
Отелись, представь, кричал я Богу,
Кто ещё вот так бы смог о Нём?!
Ты, Орешин, человек геройский,
Жизнью тёртый, в слове не слабак,
А скажи как на духу, по-свойски,
Даже ты и то не смог бы так?!

Говорю, задумавшись, Сергею:
– Образ ясен, но не до конца…

– До конца и сам не разумею, –
Выдал он с наивом мудреца
И, тряхнув овсяной шевелюрой,
Порассыпал шёлк своих кудрей.
Показалось, нет ли - сумрак хмурый
Над Сергеем сделался плотней.
Правда жизни, есть ли ты на свете,
Раз тебя во мгле и вовсе нет?
Часто тьма сгущается в поэте,
Но тем ярче в том поэте свет.

2
Много значил для меня Есенин,
Только не о том веду я речь.
Через сито времени просеян,
Не сумел я главное сберечь.
Жизнь – не в счёт! То, что ценнее жизни,
Вбили в грязь казённым сапогом,
Пред лицом истерзанной Отчизны
Объявив товарища врагом.
Я и сам клеймил и отрекался
От себя, стихов и от друзей,
А надежды призрачного шанса
Не купил я совестью своей.
Встретил бы Иуду я живого –   
Ждал не поцелуй, а злой плевок.
Каждое предательское слово –
Будто пуля в собственный висок.
Слава Богу, что меня забыли!
Дёготь славы – как елей в золе,
Коль душа-поэзия в могиле,
Только тело бродит по земле.
Под наганом, дышащим в затылок
Много ль сердца выдавишь в строке?
Мой привычный к трудностям загривок
Чей-то палец чуял на курке.
Под такую дудочку стальную
И от крови ржавый лейтмотив
Смерть пустилась яро в плясовую,
Миллионы походя сгубив.
Повторяюсь. Знаю – повторяюсь!
Только чтоб не повторилось впредь,
За свободы крохотную завязь
Тыщу раз готов я умереть.
О такой сложить бы жизни строки,
Чтоб не выбить правдою глаза,
Где бы в кровяном кипучем токе
Только Божье слышалось «Нельзя!»
Кто меня страшней, чем я, осудит?
Потому ваш суд я не приму.
Суд неправый, сколько съел ты судеб?
Вверю душу Богу! Лишь Ему!
Вот вам Пётр Васильевич Орешин –
От сохи крестьянской чернозём.
Голос мой с Есениным повешен,
Сам расстрелян я в тридцать восьмом.