Народ вдохновляет поэта, поэт вдохновляет народ

Этой песенке
из Киева
Барда
Марка Варшавского
Уже более, чем сто лет.
И судьба её
Судьбой еврейскою
тО прошла,
Чему примеров нет*.


             СВЕТИТ С ПРИПЕЧКА ПЛАМЯ СВЕЧЕЧКИ...
 
                Песня сочинена знаменитым еврейским бардом
                Марком Варшавским (1848–1907), очевидно, в
                1880-х годах ХIХ века в Киеве. Вот ее начало в
                переводе на русский язык А. Баргтейла:


 "Жарко в комнате, а на припечке
  Огонек горит.
  И с учителем детки малые
  Учат алфавит.

– Вы запомните, дети милые,
  Это так легко.

  Повторите все, повторите вновь:
  Комец, алеф — «О»...".   

                * * *

             ГОРИТ СВЕЧЕЧКА НА ПРИПЕЧКЕ.
              (Перевод Льва ПОСТОЛОВА).


Афн припечек брэнт а фаерл,.............Светит с припечка пламя свечечки   
Ун ин штуб из хэйс............................Жарко в комнатке.
Алтэ рэбэ лэрнт клэйнэ киндэрлэх.....Ребе старенький учит деточек
Дэм алэф-бэйс....................................Малых азбуке.

                Припев:

Зогт жэ, киндерлэх, гэдэнк жэ таерэ,.....Повторяйте же, детки, вспомните
Вос ир лэрнт до.................................Все, что учим здесь уж давно.
Зогт жэ нохамол, ун-такэ нохамол:........Повторите-ка мне ещё разок:
"Комэц-алэф = О!"................................"Комэц-алэф** - «О»!".

Лэрнт ди киндэрлэх, hот ныт мойирэ, -....Заучите же, не ленитесь-ка. -
Едэр анфанг швэр....................................Трудно всё сперва.
Гликлих из дэр йид, вос лэрнт Тойрэ.......Счастлив всяк еврей, Тору учащий.
Вос дарфн мир нох мэр?...........................Что ещё желать ?

Лэрнт жэ, киндерлэх,мит гройс хэйшек. -..Так учитесь-ка вы с желанием, -
Азой зог их айх он.....................................Говорю вам впрок.-
Вэр вэт бэсэр фун айх кэнэн иврэ, -..........Кто иврит-язык лучше выучит,
Дэр бакумт а фон.......................................Тому дам флажок.

Аз ир вэт, киндэрлэх, грэсэр вэрн,........Когда, детки, старше станете,
Вэт ир алэйн фарштэйн.....................То поймёте вы букв суть
Вифиль ин ди ойсэс лигн трэрн.............И услышите сами, милые, -
Ун вифиль гэвэйн..........................Сколько плача в них, стона, мук.

Аз ир вэт киндэрлэх дэм голэс шлэпн,......Когда будете, сами, милые,
Ойсгэмучэт зайн,..........................Вщент*** галутом**** вы перемучены,
Золт ир фун ди ойсэс коех шэпн............В буквах этих, здесь заученных
Кукт ин зэй арайн.........................Силы сможете вы черпать.


* - См. приведенное ниже Приложение.
** - «Комэц-алэф - буква алэф с огласовочным значком «комэц», - (как маленькая равноконечная русская буква «т»), - значит «О».
*** - Вщент = вконец (с украигского), -(украинизм в языке ИДЫШ).(Л.П.)
**** -Галут = изгнание, рассеяние(иврит).

ПРИЛОЖЕНИЕ.

Давид Иоффе
©Альманах "Еврейская Старина"
№24, 31 декабря 2004.


                ОЙФН ПРИПЕЧИК...*
     https://berkovich-zametki.com/AStarina/Nomer24/Ioffe1.htm
 

                "Что в ней, в этой песне?
                Что зовет, и рыдает,
                и хватает за сердце?".
    
                Н. Гоголь


       Текст на илыш:                Текст в переводе на русский:

Афн припечек брэнт а фаерл.............В жаркой комнате – тесно, скученно
Ун ин штуб из хэйс.....................Свечки слабый свет.
Алтэ рэбэ лэрнт клэйнэ киндэрлэх.......Малых деточек ребе учит там
Дэм алэф-бэйс..........................Учит алеф-бет.

     Припев:
Зогт жэ, киндерлэх, гэдэнк жэ таерэ,...Дети милые, вы запомните
Вос ир лэрнт до........................Все, что прочтено.
Зогт жэ нохамол, ун-такэ нохамол:......Повторите же, повторите вновь:
"Комэц-алэф = О!"....................."Комец-алеф – О!".

Лэрнт жэ, киндерлэх,мит гройс хэйшек...И запомните, детки милые,
Азой зог их айх он.....................Твердо мой урок.
Вэр вэт бэсэр фун айх кэнэн иврэ, -....Кто иврит быстрее выучит,
Дэр бакумт а фон.......................Дам тому флажок.

Лэрнт ди киндэрлэх, hот ныт мойирэ.....Вы учитесь, дети, споро,
Едэр анфанг швэр.......................Трудно лишь начать;
Гликлих из дэр йид, вос лэрнт Тойрэ....Счастлив тот, кто учит Тору –
Вос дарфн мир нох мэр?.................Что еще желать?

Аз ир вэт, киндэрлэх, грэсэр вэрн,.....Когда, милые, старше станете
Вэт ир алэйн фарштэйн..................Букв поймете суть,
Вифиль ин ди ойсэс лигн трэрн..........Вы услышите – буквы стонут те
Ун вифиль гэвэйн.......................Плачут, слезы льют.

Аз ир вэт киндэрлэх дэм голэс шлэпн,...Когда будете с мукой-мученьской
Ойсгэмучэт зайн,.......................Волочить галут,
Золт ир фун ди ойсэс коех шэпн.........Эти буквы, что заучены
Кукт ин зэй арайн......................Силу вам дадут.

     Эта песня – одна из наиболее популярных песен на идиш.

     Даже полностью ассимилированная часть советского еврейства узнавала её незатейливый мотив.

     Чрезвычайно простой идиш, с вкраплением слов со славянскими корнями (припечик, таке, ойсгемучет), и таких общеупотребительных слов, как киндер, файер, ребе, – позволял людям, даже не владеющим языком, приблизительно понимать смысл песни, особенно первой строфы и припева.

     Песня по праву считается народной, хотя известен ее автор – киевский адвокат Марк Варшавский, которому принадлежат как слова, так и музыка песни.

     М.Варшавский начинал сочинять песни на идиш для себя, не предполагая, что они могут представлять культурную ценность.

     Шолом-Алейхем, услыхав несколько песен М. Варшавского, высоко оценил его творчество и убедил автора опубликовать свои песни.

     В 1900-ом году в Киеве вышел сборник М.Варшавского «Идише фолкслидер» (Еврейские народные песни).

     В течение нескольких лет песни приобрели огромную популярность и многие из них («Дер зейде мит дер бобе»("Дедугка с бабушкой") ,"Ди мизинке ойсгегебн»("Младшенькую замуж выдали"),) заняли прочное место в народном репертуаре.

     Но особенную популярность завоевала песня «Ойфн припечик»(Огонёк светит на припечке).

     Песни, именуемые «народными», разумеется, написаны были, - наверняка, - когда-то конкретными авторами, но часто их имена известны только специалистам. -

     Многие ли знают, что русская народная песня «Мой костер в тумане светит» сочинена Я. Полонским, а «Из-за острова на стрежень» – Д. Садовниковым?

     Во Франции не помнят, что автором многих народных песен был Беранже, а в Германии – что песня «Лорелея» это стихотворение Генриха Гейне (в последнем случае забвению авторства способствовал фашистский режим, запретивший имя автора-еврея).

     Песня становится народной, если ее текст соответствует духу и жизни народа.

     Песни «Вот мчится тройка удалая» (стихотворение поэта-декабриста Ф. Н. Глинки «Сон русского на чужбине») и «Когда я на почте служил ямщиком» (автор Л. Трефолев), стали народными не только потому, что ямщики были неотъемлемой частью русской народной жизни, но и потому, что, как известно, «какой же русский не любит быстрой езды».

     А песня о школе, даже не о школе, а о процессе обучения, о буквах, могла стать народной только у народа, в жизни которого школа, буквы, книги играли определяющую роль.

     Поэт Евгений Рейн, старший товарищ и, - как считается, - учитель Иосифа Бродского, рассказывает о неожиданном вопросе, которым огорошил его в начале восьмидесятых годов советский литературный чиновник. -

     «Скажи мне, Рейн, кто такие евреи?» – спросил он. «Что я мог ему сказать, - пишет Рейн, - вон Большая Советская Энциклопедия стоит у него на полках, может, он и в Брокгауза заглядывал. История, статистика – всем этим его не удивишь. И вдруг я сказал ему, что евреи – народ Книги. И стал довольно путано объяснять, что такое в истории человечества эта Книга, чаще называемая Библией».

     Рейн, довольно далекий от еврейства, вряд ли знал, что выражение «народ Книги», - «Ам hа-сэфэр», - является не объяснением, кто такие евреи, а традиционным названием и самоназванием еврейского народа, давшего миру Книгу Книг – "ТаНаХ", еврейскую Библию.

                В еврейской хижине лампада
                В одном углу бледна горит.
                Перед лампадою старик
                Читает библию. Седые
                На книгу падают власы.

     Это описание – и лампада, и старик, и книга – почти иллюстрация к началу песни «Ойфн припечик».

     Как ни парадоксально – это Александр Сергеевич Пушкин, начало его незавершенной поэмы «Агасфер».

     Пушкин написал всего 28 строк, дав только описание места действия, контуры бедного жилища еврейской семьи, но слово «книга» повторено в этих 28 строках три раза.

     Обычно в выражении «народ Книги» под книгой понимаются её главные идеи – монотеизм, этические законы, моральные и социальные императивы. Но в контексте песни речь идет не о содержании книги, а о чувстве благоговения и уважения к книге, как к конкретному вместилищу идей.

     Такое отношение к книге является существенной чертой еврейской традиции.

     По талмудическому положению, священные книги следует спасать от пожара даже в субботу.

     А означает это то, что запрет на работу в субботу можно нарушать не только для спасения человеческой жизни, но и для спасения книг.

     Это постановление талмудических времен, самого начала средневековья, того самого времени, когда янки, попавший ко двору короля Артура, обнаружил, что «во всей Англии никто не умел ни читать, ни писать, кроме нескольких дюжин попов».

     Постановление касается не только Библии, но и всех литургических и богословских сочинений, - фактически, всех произведений еврейской письменной культуры Средних веков.

     Этому талмудическому правилу, относящемуся к чрезвычайным обстоятельствам (пожар), соответствовало и отношение к книге в повседневной жизни.

     Ко всем книгам, входящим во все расширяющуюся категорию священных, запрещалось (и запрещается поныне) прикасаться немытыми руками, класть небрежно, оставлять раскрытыми и т.д. Обветшалые и пришедшие в негодность книги хранились в специальном хранилище при синагоге – «генизе».

     А при заполнении генизы рукописи и книги хоронили на кладбище.

     Запрещалось рассматривать книгу как предмет материальной, а не духовной ценности.

     Начиная с одиннадцатого века, под угрозой херема -(проклятья), - было запрещено конфисковывать книгу за долги ее владельца.

     Более того, было почти отменено право собственности на книгу. –
Владелец книги считался как бы ее временным держателем, книга на равных правах принадлежала и владельцу и тому, кто ее изучал.

     С другой стороны, владелец делил с изучавшим моральное вознаграждение за выполнение предписания учиться.

     Венцом такого уважительного отношения к книге и, соответственно, к её изучению, является то, что два из трех главных еврейских праздников –"Шавуот" и "Суккот" – связаны с книгой.

     "Шавуот", - ("Пятилесятница"), – праздник дарования Торы, "Суккот", - ("Шалаши")заканчивается днем Симхат Тора. Несомненно, что первоначально и Шавуот и Суккот были аграрными праздниками, праздниками соотыетственно, жатвы и сбора плодов, праздниками урожая и связанного с ним материального благополучия; праздниками, характерными для всех оседлых земледельческих народов в отличие от кочевников.

     А вот присоединение к этим праздникам основ духовной жизни народа, переосмысление их в праздники Книги – исключительно еврейская традиция.

     Особенно это относится к празднику "Симхат Тора"(Симхэс Тойрэ), - "Праздник дарования Торы(Богом)".

     Этот праздник, открывающий и завершающий, говоря словами советского новояза, учебный год еврейского просвещения, как и сама традиция публичного еженедельного чтения книжного текста, не имеет аналогий в мировой культуре.

     Традиция регулярного ежесубботнего чтения отрывка Торы восходит к III веку до н.э.

     Вначале размер отрывка не был строго фиксирован и полный цикл чтения занимал три года.

     Во времена вавилонских гаонов, -(в период Вавилонского изгнания евреев
в "Вавилонский плен" завоевателями-вавилонянами), - был установлен годичный цикл и возник праздник Симхат Тора (Радость Торы), народный праздник книги, в который предписано радоваться и веселиться.

     Не случайно не Песах – Праздник свободы ,- (Исхода евреев под волительством Моисея из Египта), - а Симхат Тора, – праздник Книги превратился в Советском Союзе в символ национального возрождения. Именно в этот праздник еврейская молодежь собиралась у синагог, танцевала и пела песни на иврите и на идиш.

     На иврите и на идиш...

     «Ойфн припечик» - народная песня на идиш, на народном языке, «мамэ лошн»("ЯЗЫК мамы"), на котором говорило до революции подавляющее большинство российского еврейства. А поется в песне о том, что ребе учит детей – конечно, ивриту.

                И запомните, детки милые,
                Твердо мой урок.
                Кто иврит быстрее выучит,
                Дам тому флажок.

     Казалось бы, если речь идет об иврите, о текстах, из которых подрастающие дети будут черпать силы, то и песня должна звучать на иврите. А песня – на идиш.

     До сих пор речь шла о том, что на протяжении всей еврейской истории книга, ее изучение, книжные знания выражают дух еврейского народа.

     Второе условие, при котором песня становится народной, это ее соответствие конкретным обстоятельствам народной жизни.

     Как мы уже говорили, ежесубботнее чтение определенного книжного отрывка проводится в еврейских общинах всего мира в течение многих веков.

     И хотя в разных странах разговорным, обиходным языком евреев является местный язык и (или) возникший еврейский диалект – еврейско-греческий, еврейско-арабский, еврейско-испанский (джудесмо, ладино), идиш, – само чтение ведется на иврите.

     Понимание читаемого текста требовало знания иврита, по крайней мере, мужской половиной населения, что вызывало необходимость ивритского образования мальчиков.

     В ашкеназских, - (ГОВОРИВШИХ НА ИДЫШ), - ОБЩИНАХ, в том числе в общинах России, это образование осуществлялось в хедере, в котором и происходит действие песни.

     Конкретные реалии песни, время и место ее событий, обрисованы очень скупо.

     Описано только место действия – небольшая комната, а процесс обучения вообще дан в трех словах ("Комец-Алеф" - О).

     Но в этих трех, вернее, даже в двух с половиной словах схвачена самая суть учебы.

     Вот как вспоминает известный еврейский писатель и публицист Авраам Паперна свой первый год в хедере в начале пятидесятых годов ХIХ века:

     «Учитель должен был внедрить в нежные головки малюток четырех-пяти лет названия двадцати двух букв алфавита и десяти огласовочных знаков (некудот) и заставить их понимать, например, что комец (О) под цадиком (Ц) значит Цо».

     И почти слово в слово вторит ему историк Семен Дубнов, воспоминания которого относятся к более позднему времени и к другому городу: «Летний день, окна в хедере раскрыты, и далеко разносятся смешанные голоса учителя и учеников, громко читающих по складам: комец, алеф – О, пасах бейс – БА. Ребе подгоняет: Ну, зог же, шейгец, кундес (Ну, скажи же, шалун, озорник)».

     Если не знать, что воспоминания как Паперны, так и Дубнова опубликованы позже, чем песня «Ойфн припечик», то кажется, что Варшавский просто переложил эти их воспоминания в стихотворную форму.

     Особенно это касается воспоминаний Дубнова (опубликованных в 1934 году) – в стихах и в прозе одинаковы как заучиваемый слог, так и понукание учителя.

     Разумеется, не в каждом хедере обучение проходило в такой идиллии, как об этом поется в песне.

     Да, существовало постановление, что хедеры должны находиться в помещениях, соответствующих правилам гигиены, но это постановление выполнялось редко.

     Тот же Паперна вспоминает, что первый хедер, в который он пошел в четырехлетнем возрасте, «помещался в большой комнате с почерневшими стенами, прогнившим полом и окном, стекла которого были слеплены из осколков. Комната была одновременно и жилой квартирой меламеда(учителя).

     В ней помещалась большая печь, кровать, колыбель для грудного ребенка. Среди комнаты копошились не только дети меламеда, но и представители животного царства в лице кормилицы-козы, кур и озорника петуха».

     Система образования в хедере постоянно подвергалась критике со стороны поборников просвещения. Все деятели Гаскалы(течениие "Просвещение"), начиная с Ицхака Бера Левинзона, осуждали хедерную систему обучения и настаивали на замене ее более современными школами или хотя бы ее улучшении.

     В 90-х годах ХIХ века хедеры стали устраивать в специально приспособленных помещениях, несколько хедеров объединяли в один с большим числом учеников для последовательного обучения их по возрастным группам, стали вводится современные педагогические методы и т.д.

     Начиная с 1902 года Общество просвещения среди евреев в России (ОПЕ) стало создавать и субсидировать так называемые усовершенствованные хедеры.

     В них существовали определенные программы обучения по классам, учебный день был сокращен до обычного школьного с перерывами между уроками, но главное – преподавание вели более квалифицированные меламеды.

     Вводилось также обучение русскому языку и общеобразовательным предметам. Однако действие в «Ойфн припечик», безусловно, относится к хедеру старой системы.

     Вернемся к песне:

                Вы учитесь, дети, споро,
                Трудно лишь начать;
                Счастлив тот, кто учит Тору –
                Что еще желать?

     После овладения грамотой дети переходили к изучению Торы, опять-таки без всякой системы.

     Писатель и критик Авраам Ури Ковнер с горечью вспоминает:

     «Учение начиналось с бестолкового повторения за учителем стихов Пятикнижия, которые вдалбливались в память детей без всякого осмысления их понимания. Учитель громко произносил берешит – и пояснял на идиш – в начале, бора – сотворил, Элоким – Б-г, эс хашамаим – небо, повторяя каждое слово по несколько раз. Ученики, как попугаи, выкрикивали те же слова...

     Казалось бы – что толку в этой бессмысленной зубрежке.

     Между тем результатом такого бестолкового преподавания было то, что я и мои сверстники (речь идет о детях 6 -7 лет) быстро усваивали иврит и не проходило пяти-шести месяцев, как они сами уже свободно читали, понимая глубокий смысл книги Бытия и восторгаясь поэтическими легендами о потопе, жертвоприношении Авраама, бегстве Якова, служении его у Лавана 14 лет за младшую дочь Рахиль и особенно историей Иосифа».

     Эти похвальные строки об учебе в хедере написаны Авраамом Ури Ковнером, прозванным «еврейским Писаревым».

     Подобно последнему, он признавал только естественные науки и отрицал всякое гуманитарное знание, а еврейское – в особенности.

     Действительно, вопреки всем перечисленным недостаткам, обучение в хедере оказывалось результативным.

     Меламед давал ученикам не сумму конкретных существенных знаний, а прививал народную традицию уважения и стремления к знаниям, к учебе, и это стремление преодолевало косность метода.

     Овладение грамотой на иврите способствовало, в свою очередь, грамотности на идиш, словарный запас которого в значительной степени состоит из ивритских слов.

     По данным на 1898 год – фактически на время написания песни – число учащихся среди евреев России было 9 детей на 100 душ населения по сравнению с 3,7 детьми в среднем по России.

     В результате – грамотность, то есть, умение читать и писать среди мужского еврейского населения России достигала в эти же годы 80%, среди женского - 50%.

     Эти цифры, прежде всего, отражали умение читать и писать по-еврейски, как на иврите, так и на идиш.

     Но грамотность на этих языках неминуемо влекла за собой и грамотность на государственном русском языке.

     По сравнению с другими народами России, по грамотности на русском языке в эти годы евреи уступали только российским немцам и превосходили все другие народы, в том числе и самих русских.

     До сих пор мы комментировали первые две строфы и припев песни, в которых поется об учебе в хедере, о настоящем «малых деточек». Следующая строфа относится к их будущему:

               Когда, милые, старше станете
               Букв поймете суть,
               Вы услышите – буквы стонут те
               Плачут, слезы льют.

     Вряд ли М.Варшавский, скончавшийся в 1907 году, предполагал, какие стоны и слезы букв предстоит услышать детям, начавшим учиться в начале века и вошедшим во взрослую жизнь после октября 1917 года.

     Речь идет не о слезах и стонах людей, а о слезах и стонах культуры.

     Российские евреи с энтузиазмом встретили Февральскую революцию.

     В первый же месяц после свержения самодержавия, а именно 20 марта 1917 года, Временное правительство специальным декретом отменило «все установленные ограничения российских граждан, обусловленные принадлежностью к тому или иному вероисповеданию или национальности».

     Этим декретом было отменено около 150(!) ограничений, устаеовленных ДЛЯ ЕВРЕЕВ, - начиная с черты оседлости и кончая введенным в 1916 году запрещением почтовой переписки на еврейском языке.

     Декрет этот был опубликован в канун праздника Песах, что вызвало у российских евреев исторические параллели с освобождением из египетского рабства.

     По воспоминаниям современников, во многих домах текст декрета зачитывался на пасхальном седере вслед за чтением пасхальной Агады.

     Период между Февральской и Октябрьской революциями стал временем бурного расцвета еврейской общественной жизни в России, в том числе и в интересующей нас сфере образования и культуры.

     В частности, было открыто несколько сот еврейских детских садов, начальных и средних школ, в которых велось светское образование на иврите и на идиш.

     Появилось множество еврейских периодических изданий, среди них более 50 изданий только на русском языке, не говоря уже об изданиях на иврите и на идиш.

     Такой же бурный расцвет наблюдался в печатании книг, в организации культурных обществ, в создании театров, в том числе и театра «Габима» и т.д.

     Но расцвет этот продолжался недолго.

     Уже в 1918 году еврейские секции РКПб (евсекции) объявили иврит «языком реакции и контрреволюции» и потребовали его запрещения.

     Это вандалистское требование вызвало недоумение даже у представителей советских властей. Нарком просвещения А.Луначарский заметил, что никто не сомневается в ценности языка иврит, кроме еврейских коммунистов, но, если они считают иврит языком буржуазии, то их мнением нельзя пренебрегать.

     В результате в августе 1919 года было запрещено преподавание иврита во всех учебных заведениях, включая школы для взрослых.

     В том же году было запрещено печатание книг на иврите и началось их изъятие из общественных библиотек.

     Если в 1917-1919 годах в Советской России вышло в свет почти 200 названий книг и журналов на иврите, то в двадцатых годах было опубликовано менее 10-ти.

     В 1926 году на иврите был опубликован сборник рассказов и стихов писателей Москвы и Ленинграда, который открывался четырьмя рассказами Бабеля, авторизированными автором.

     На обложке местом издания сборника была помечена Москва, в действительности же он был напечатан в Берлине – обычная уловка советской пропаганды. Название сборника Берешит (В начале) – этим словом открывается Библия, но злая ирония названия заключается в том, что сборник Берешит стал не началом, а концом, последней книгой на иврите, вышедшей в Советском Союзе.

    ЗаметимЮ чт в том же 1936-ом году вызо в Германии первое издание программеой книги Гитлера , - "Mein Kampf" ("Моя борьба") Гитлера.

    Разумеется, закрывались и хедеры.
    В 1922 году центральное бюро евсекций провело специальное совещание на тему: «Наша тактика в борьбе с хедерами».

    Тактика известная – к концу двадцатых годов в СССР осталось только небольшое число нелегальных хедеров, все легальные были ликвидированы.

     Трудно сказать, что побуждало власти и, в первую очередь, деятелей евсекций (в обиходе называвшихся "евсеками"), к столь упорному и злобному преследованию иврита.

     По-видимому, действовали многие факторы – культурный нигилизм, антирелигиозное рвение, желание разорвать все связи с зарубежным еврейством, наконец, изъятие языка, на котором выражались социальные и этические идеалы еврейства, которым безусловно, противоречила практике советского строя.

     Так или иначе, к концу двадцатых годов в СССР вся еврейская культура на иврите, включая сам язык, была задушена.

     Языку идиш и культуре на идиш в Советском Союзе была уготована та же судьба, но они получили небольшую отсрочку.

     Культурный нигилизм евсеков распространялся и на идиш, ибо уже в 1918 году они заявили, что «сам по себе идиш совершенно не важен, но он необходим как средство общения с еврейскими массами».

     Но даже такое потребительское отношение к языку требовало его преподавания.

     В начале двадцатых годов было открыто большое число начальных и средних школ, а также техникумов с преподаванием на идиш, в основном, в Белоруссии и в Украине. В Одессе был Еврейский Унивкрситет.

     Значительная часть еврейских детей (в Белоруссии – до 60%) до тридцатых годов занималась в этих школах.

     Но постепенное вытеснение из программ еврейских школ немногих элементов собственно еврейского образования, а именно – еврейской истории и литературы, привело в 1934-35 годах к резкому падению числа учащихся.

     Даже сам язык идиш был превращен в орудие борьбы с еврейской культурой.

     Согласно правилам старой орфографии идиша, слова ивритского происхождения сохраняют традиционное ивритское написание.

     С целью окончательного забвения иврита и разрыва двух еврейских языков в 20-х годах была проведена орфографическая реформа идиша, и исторический принцип был заменен на фонетический. -

     Слова стали писаться по общим правилам - независимо от их происхождения. Так, например, название газеты Дер Эмес (Правда), писавшееся по старой орфографии через Алеф стало писаться через Аин, что породило язвительную шутку Эмес мит аин хара (Дурная правда).

     В результате этой орфографической реформы школьники, получившие образование в советское время, испытывали трудности в чтении книг, напечатанных до революции по старой орфографии, а старшее поколение – в чтении книг и газет, напечатанных по новой орфографии.

     Идиш становился не средством связи и преемственности поколений, а инструментом их разрыва.

     Все эти гонения на идиш и идишскую культуру привели к тому, что во второй половине тридцатых годов число еврейских школ стало стремительно сокращаться, и к началу войны они сохранились лишь в еврейской автономной области (Биробиджан) и в еврейских национальных районах юга Украины и Крыма. Были закрыты также кафедры еврейского языка в московском пединституте и 2-ом московском университете.

     В начале войны советское руководство с целью привлечения материальной и иной помощи со стороны мирового еврейства создало Еврейский антифашистский комитет. Создание Комитета привело к некоторому послаблению в свертывании еврейской культуры в СССР – вместо закрытой в 1938 году газеты Дер Эмес стала выходить газета Эйникайт, начали печататься книги и альманахи на идиш. Но это послабление продолжалось недолго. В 1948 году Комитет был закрыт, его члены вскоре были репрессированы, наборы книг в типографии рассыпаны...

     Итогом политики Советской власти к началу пятидесятых годов стало полное лишение советского еврейства практически всего трехтысячелетнего наследия еврейской цивилизации, изоляция от достижений зарубежного еврейства и почти полное уничтожение еврейского языка. Единственным местом, где можно было увидеть квадратные еврейские буквы и услышать еврейскую речь (как иврит, так и идиш), стало кладбище – в восточно-европейских общинах традиционную заупокойную службу на иврите заканчивают несколькими фразами на идише.

     К счастью, нам не придется заканчивать наш рассказ на трагической ноте, ведь в песне осталась еще одна строфа, строфа о буквах, которые дают силу:

                Когда будете с мукой-мученьской
                Волочить галут,
                Эти буквы, что заучены,
                Силу вам дадут.

     Хрущевская оттепель принесла небольшие послабления и еврейской культуре.

     1961 года в Москве стал выходить журнал «Советиш геймланд», с 1959 года стали издаваться книги на идиш, одно-два издания ежегодно.

     Но ни журнал, ни книги не стали, да и не могли стать началом возрождения еврейской культуры.

     Число их читателей было невелико, это были люди старшего, уходящего поколения, а подавляющая масса молодежи не умела читать, не знала, что Комец-Алеф это О.

     И место книги, признанной выразительницы культуры, заняли песни.

     Выступления еврейских певиц Сиди Таль, Нехамы Лифшицайте, еще нескольких певиц и певцов, позже гастроли израильтянки Геулы Гил стали отправными точками медленного возвращения еврейской культуры.

     Вспоминается концерт Геулы Гил, его праздничная атмосфера, необычно большое число принаряженных детей, тех самых «малых деточек», которые наверняка не понимали ни идиша, ни иврита.

     В антракте ко мне подошел старик и попросил купить ему программку концерта, он не знал, как это сделать, и, судя по всему, никогда ранее не бывал в театре.

     Все – и стар, и млад – восторженно принимали певицу. Чувствовалось, что даже те слушатели, которые не понимают языка и не знают ни еврейских песен, ни еврейской культуры, хотят их знать.

     Считается, что национальное возрождение советского еврейства началось с Шестидневной войны. Разумеется, Шестидневная война сыграла огромную роль, но, перефразируя известное выражение, хочется прибавить – в начале были песни, и в их числе – народная песня о школе, о буквах, о культуре.

     Автор благодарит Шуламит Шалит за помощь в подготовке этой публикации.

     Литература.

     1. Текст песни дается по сборнику "A.Vinkovetzky, A. Kovner, S. Leichter, "Anthology of yiddish folksongs" The Hebrew university of Jerusalem; c/o The Magnes Press, vol. II, Jerusalem, 1984, р. 37. назад к тексту>>>
     2. Е. Рейн. Мне скучно без Довлатова. СПБ, 1997, стр.85. назад к тексту>>>
     3. А. Паперна. Из николаевской эпохи. В книге "Евреи в России", серия "Россия в мемуарах, ХIХ век". Новое литературное обозрение, Москва, 2000, стр.88.
     4. С. Дубнов. Книга жизни. СПБ, 1998, стр.31. назад к тексту>>>
     5. А. Г. Ковнер. Из записок еврея. В книге "Евреи в России", серия "Россия в мемуарах, ХIХ век". Новое литературное обозрение, Москва, 2000, стр. 183.
     6. Еврейская Энциклопедия, изд. Брокгауз-Ефрон, СПБ, 1912, т. 6, стр.
 758.
   
   
                17 марта 2021-го года.