ничто не тревожит

метели, выхлопанные из постели,
выдернутые из жизни без цели,
слоняются под прицелом.
и в целом,
их ничто не тревожит,
но, может,
кто-нибудь им поможет,
будет корчить рожи,
ведь так похожи,
на тех, кто живет без кожи,
натянутой на скелеты.
летом, такой разодетый
подойдёт к детям,
купит билеты, конфеты
и пропоёт куплеты,
сотканные из света,
солнышко обернется,
проснётся, так хорошо живется,
может быть он добьётся,
что всё здесь перевернется.
неймётся.
на остановке жмётся,
просто мороз кусает,
он-то всю правду знает,
ночь завывает,
лает
где-то собака. пустая трата –
письмо не найдет адресата,
а постоялец чата
его покинет,
замочек заклинит,
сдвинет, оружие вскинет,
сгинет.
звонкое слово нет
в ответ
на вопрос, видел ли след –
«бред!»
если дом ледяной согрет,
значит больше его нет.
растаял!
улица вся пустая,
родная, чужая,
ровная и кривая,
слышу гудок трамвая,
без остановок до рая,
кажется, не пускают,
говорят, нужно жить страдая,
пугают.
злобно напоминают,
назад отправляют,
не объясняют,
почему должна быть мукой,
страданиями и скукой,
если созданы для досуга,
для того, чтоб любить друга?
отчего не напуган
вон тот пьянчуга?
но набожная старушка,
утром бредёт в церквушку,
в молитве сегодня вновь,
лоб разбивает в кровь,
отчего же мир так суров,
если бог – это есть любовь?