снова грусть

снова грусть, и в окно холода
с белой скуки берёзовых улиц,
и весна под осколками льда
пуще зим, что едва ли коснулись

чёрных крыльев, закрывших простор
понимать безоглядную дальность
стольких лет и не знать о пустом,
и лелеять печалями радость.

серый хаос застывших следов
опозданий к себе, как к сюжету.
что могу я сказать про любовь,
ничего я не знаю про это...

ничего мне не нужно, я пуст
и в который раз чист и спокоен
без особых растроганных чувств
и прилипшей к словам паранойи.

кто сказал, что стихи это сад,
уж едва ли бывал лепестками,
не кропил за листвой небеса,
украшая печальные камни.

что я знаю об этих садах,
кроме их принадлежности ветру,
что за скучной строкой впопыхах
спит в иллюзии доброго утра.

и наверно, уютно луне
понимать эту дрожь, этот почерк...
прохожу от себя в стороне
в тишину, а с окна мироточит

вера в правду, и в комнате дым
заслоняет меня от земного,
ночь уходит, царапая льды
белых стуж, и не верится в слово.

кто сказал, что не пишется боль,
что стихам с ней никак не цветётся...
мне б, наверно, сказать про любовь,
написать ей весеннее солнце,

да не знаю - уже как сто лет
ничего подходящего к слёзам.
кто сказал, что я мир, что поэт,
уж едва ли подумал серьёзно.

я всего лишь бессонная грусть,
всё скитаюсь за сумрачным ветром,
и в тиши лепестковой я гость
до цветов неизбежного завтра.

и у родины я лишь в гостях,
и не мне прогибаться под стройный
гуттаперчевый пафос вождя...
сад цветёт, и я чист и спокоен,

и наверно, сегодня посплю,
и приснюсь мимолетному раю
под твоё: я тебя так люблю...
и проснусь, и забудутся раны.

там, где всё у меня о тебе,
где не только слова одиноки,
ты меня прочитаешь в себе
и расскажешь цветам о разлуке.